ВходГости из будущего в бродячей собаке сценка. "Собаки" инсценировка по повести К. Сергиенко "Досвидания, овраг!". Тень николая гумилёва
как они были прочитаны при втором рождении подвала «Бродячая собака»
Спиритический сеанс проходил 27, августа 1991 года при большом скоплении народа. Город, ещё только готовившийся вернуть своё первоначальное имя, возвращал самому себе одну из легенд — подвал «Бродячая собака».
За справками — пожалуйста в энциклопедию, за фактами и мемуарами — к любому из фаворитов «серебряного века»: все они бывали в подвальчике со сводами, расписанными Судейкиным, все оставляли автографы в знаменитой «Свиной книге», все отдали этому тесному пространству часть энергии, которая, хочется верить, не покинула его до сих пор.
«Мы продолжали встречаться в „Бродячей собаке“, артистическом клубе, само название которого указывает на царивший там дух богемы. Артисты со степенными привычками и постоянной работой, „филистеры“, нашей касты, не жаловали „Бродячую собаку“. Актёры же, с трудом зарабатывающие на жизнь, музыканты, которых всё ещё ждала слава, поэты со своими „музами“, встречались там каждый вечер. Когда я говорю „музы“, то вовсе не хочу обидеть этих милых и славных женщин, быть может, лишь несколько необычно одеты, но обладающих незаурядной индивидуальностью. В клубе не было притворства, не было скучных штампов натянутости, а самое главное — там не придавали никакого значения социальному статусу гостя.
Один из моих друзей, художник, впервые привел меня туда за год до войны. Встреча, устроенная по этому случаю, отличалась даже торжественностью: меня подняли вместе с креслом, и, совершенно смущённая, я должна была благодарить за аплодисменты. Этот ритуал дал мне право свободного входа в закрытый клуб-погребок, и хотя я не питала особой симпатии к жизни богемы, но это обиталище находила очень уютным.
Мы собирались в подвале большого дома, вообще предназначенном для дров. Судейкин расписал стены: Тарталья и Панталоне, Смеральдина и Бригелла, и даже сам Карло Гоцци — все они смеялись и строили нам гримасы из каждого угла. Программа, которую показывали здесь, -носила обычно импровизированный характер: какой-нибудь актёр, узнанный собравшимися и встреченный аплодисментами, поднимался со своего места, пел или декламировал всё, что приходило на ум. Поэты, всегда довольные представившимся случаем, читали свои новые стихи. Нередко же сцена вовсе пустовала. Тогда хозяин начинал пощипывать струны гитары, а как только он запевал любимую мелодию, все присутствующие подхватывали припев: „О Мария, о Мария, как прекрасен этот мир!“»… Так писала в воспоминаниях Т. Карсавина.
«Залай, «Бродячая Собака» — давно взывали афиши артистического подвала «Приют комедианта».
А она всё не лаяла. Сколько помню — много лет шла какая-то вялая борьба за сам подвал во втором дворе на площади Искусств, 5, где когда-то бывали Сологуб, Гиппиус, Тэффи, Бальмонт, Маяковский, Северянин, Хлебников, Ахматова, Мандельштам, Белый, Блок, Кузмин, Гумилёв, и где последние годы плодотворно работала кровельная мастерская и менее плодотворно — бомбоубежище. Отвоевав «Собаку», вывезя тридцать грузовиков мусора из расчищенного подвала, ликвидировав наводнение за неделю до первого открытия, нынешние директора «Собаки» позвали гостей.
И тут появилась она. Её звали Чара. Несколько лет она была бродячей собакой этих дворов, спала на ступеньках кровельной мастерской, и педагог ЛГИТМиКа А. Олеванов подкармливал её. Однажды он увидел, как собаку запихнули в фургон и увезли. Кинулся в собачий приемник, нашел безбожно лохматую и всё понимавшую Чару и стал её хозяином. Теперь, спустя три года, вернувшаяся в эти дворы бывшая бродячая собака лаем приветствовала «Собаку» артистическую.
Было 27 августа, гости собрались в «Собаке» ещё не остыв от событий путча, с глазами, воспалёнными от телевизионных перегрузок. Н. Толстой кого-то радовал, кого-то раздражал образцами либерального советского красноречия, И.Фоняков приветствовал «Собаку» виршами, усталые актёры-спириты и режиссёр А. Болонин понимали, а что их спасли тексты Нонны Слепаковой, которые, с некоторыми сокращениями, мы публикуем в этом номере.
«Собака» возрождалась капустником. Это нормально. Только так и можно. Не воссоздавать же всерьёз к манеру «серебряного века», порождая китч! …Тогда я ещё не знала, что первой «художественной компанией, которая поселится в этом собачьем дворе, будет наша редакция. Что каждый день, проходя утром 6 и ночью (обратно) по двору, где проживают пятьдесят 50 бродячих кошек, а не собак, мы годами будем наблюдать не то затухающие, то возобновляющиеся строительные работы. Что среди старых коммуналок на третьем ярусе застеклённой галереи появится редакционная каморка, куда (и это не станет отрицать ни один из членов журнала!) отчётливо перетекает энергия подвала (тёплый воздух легче холодного…). Мы любим свою «конуру».
Когда этот номер отправляется в типографию… в «Собаке» ломают очередную стенку и бетонируют пол. Откопанная uз-под обломков, она начинает дышать, подавая первые притоми жизни. Вчера в подвал приходил Э. Кочергин. Думаю, это ею место, недаром и серия кочергинских рассказов в нашем журнале называется «Рассказы «бродячей собаки», Может быть, он подберёт художественные нити, которыми можно связать эпохи? И тени серебряного векаснова произнесут что-нибудь…
М. Дмитревская
ТЕНЬ НИКОЛАЯ ГУМИЛЁВА
(Появилась со стеком, в тропическом шлеме.Читала мужественно, сурово, но не без некоторого кокетливого позёрства, чуть носовым голосом)
«Послушай: далеко, далеко, у озера Чад,
Изысканный бродит жираф»
(«Жираф», 1907)
Сегодня, я нижу, твой взор опечален опять,
Особенно тонко поник алебастровый нос.
Послушай: вблизи, на Михайловской площади, 5,
Нашёлся потерянный Пёс,
Он пращник затеял, в знакомом подвале воссев.
Он тощ и замызган, но дивны изгибы хвоста:
Один амфибрахий, привольный и гибкий распев,
Ровняется с ними! (Избрал я его неспроста!)
Собачьи зеницы старинным огнём налиты,
А шкура волниста, как моря нефритовый вал.
Нездевшнего много все здешние видят коты,
Когда на закате он косточку тащит в подвал.
Продолжила с горечью:
Мне ведомы сказки не только про суд и расстрел,
И праздник «Собаки» тебе описать я готов!
Но нынче дождливо, и так тебя сплин одолел —
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме котов.
А значит, увы! — я тебе не смогу описать
Подвал подновлённый, гостей средь бутылок и роз…
Ты плачешь? Послушай: вблизи, на Михайловской, 5,
Пирует вернувшийся Пёс.
ТЕНЬ КОНСТАНТИНА БАЛЬМОНТА
(Изнеженно кутала горло меховым боа.Читала дерзко и капризно).
«Хочу упиться роскошным телом,
Хочу одежды с тебя сорвать!»
(«Хочу!»,1902)
Хочу быть признан, незабываем,
Хочу я славы нектар вкусить!
Хочу залиться свободным лаем!
Собачью шкуру хочу носить!
После этих слов из темноты донёсся грозный собачий лай и рычаний. Тень Бальмонта остановилась, сделала во тьму извиняющиеся жесты и продолжала:
Пардон, собака! Не надо лая!
Здесь нет угрозы, скорее — лесть!
Ведь я о шкуре сказал, желая
Носить горжетку в твою же честь!
(Показала свой боа)
Хочу быть ведом собаке, кошке,
Траве и камню (хоть кирпичу!)
Хочу быть славен у каждой мошки!
Хочу — и буду! Я так хочу!
Известность множа, успех безбрежа,
В столичном шуме, в лесной глуши,
Пусть обо мне же, по-женски нежа,
Шуршат кувшинки и камыши!..
(Шаркнула и скрылась в темноте)
Тень Михаила Кузмина явилась в безукоризненном смокинге и немедленно начала подводить брови и губы перед раскрытой пудреницей. Директор «Бродячей собаки» Борис Пронин объявил её появление следующим образом:
Михаил Кузмин!.. Известно и детям.
Что дорог он нам не одним только этим!
ТЕНЬ МИХАИЛА КУЗМИНА
«Когда мне говорят „Александрия“,
Я вижу белые стены дома.
Небольшой сад с грядкой левкоев.
Бледное солнце осеннего вечера
И слышу звуки далеких флейт».
(Из «Александрийских песен», 1907)
Когда мне говорят: «Бродячая Собака»,
Я вижу пламенный зев камина,
Расписной свод в розах и пташках,
Вина во льду, обилье съестного, —
Короче, всё, чего нынче нет.
Когда мне говорят: «Бродячая Собака»
Я вижу детские ресницы Князева,
(Снова стала прихорашиваться)
Мальчика, самоубийцы, поэта,
Живописца Сапунова скептический рот…
Я слышу умолкший звук, жест недвижный вижу.
Когда мне говорят: «Бродячая Собака»,
Не вижу грязных ночных дворов и помойки
мерзкой,
Но помню — здесь-то и начиналась
Страшная наша дорога забвенья, крови и муки,
Которую я вижу и тогда,
Когда не говорят мне: «Бродячая Собака»!
ТЕНЬ ОСИПА МАНДЕЛЬШТАМА
(Явилась в смокинге, на плечо которого была грубо нашита тряпица с лагерным номером 250891.Казалась до того истощённой, что директор Пронин поспешно вручил ей бокал шампанского и фрукты.)
«Я вернулся в мой город, знакомый до слёз,
До прожилок, до детских припухлых желёз».
(«Я вернулся в мой город, знакомый до слёз», 1930)
Я вернулся в мой город, убогий до слёз,
До дворов, до подвалов, где ёжится «Пёс».
Из могилы, из ямы родных лагерей
Ты вернулся сюда?! Так глотай же скорей!
(Быстро выпила, закусила)
Полюбуйся же чёрным, сырым вечерком,
Что, ввиду неименья, не скрашен желтком!
Петербург, средь твоих запустелых дворцов
Не найти мне живых, не сыскать мертвецов,
Потому что (надеюсь, меня ты простишь!)
Ни живых ты не ценишь, ни мёртвых не чтишь!
Потому только я не хочу умирать,
Что решил «Петербургом» ты зваться опять!
Я по лестницам чёрным брожу, но в висок
Ударяет мне резкий, шальной голосок:
В этот момент раздалась оглушительная запись голоса Аллы Пугачёвой, исполняющей в наглом мажоре песню на бессовестно исковерканные стихи Мандельштама:
Ленинград! Ленинград!
Я ещё не хочу умирать!
У меня ещё есть адреса,
По которым найду голоса!
Этот отрывок повторялся и повторялся. Тень Мандельштама делала возмущённые жесты, потрясала кулаками в бессильном гневе, но поняла — не перекричать, развела руками и скрылась в темноте.
ТЕНЬ ВЛАДИМИРА МАЯКОВСКОГО
(Явилась, естественно, в жёлтой кофте с бантом у ворота, в цилиндре. Директор Пронин пытался было не допустить её к выступлению, памятуя о скандале, который сотворил в «Собаке» Маяковский в 1915 г., прочитав стихотворение «Вам!». Но удержать тень не удалось.)
«Вам, проживающим
за
оргией оргию,
Имеющим ванную
и тёплый клозет!»
(«Вам!», 1915)
(разумеется, рублено и сердито)
Вам, подчинившимся несуразью,
Бумагой талонов набившим пасть,
Как вам не стыдно общею смазью
Мазать принявших Советскую власть?!
Теперь, очутившись почти на свободе,
Орете вы, не добры больше к нам:
«Не нужны, мол, эти, вроде Володи,
Который продался большевикам!»
Я — не продажен! Мне очень странно,
Как вам не стыдно не понимать
Моей трагедии самообмана,
Которую знала и ваша мать!
Но выйти из моды — ищи дураков ты!
Мода меняется — трусу не праздную!
Я — модник! Я вылез из жёлтой кофты —
и перелез в незримую, красную!..
И красная вдруг против всяких правил
Приросла ко мне, выжгла, лишила сил…
И сам я пулей её продырявил,
На нитки кровавые распустил!
В пулевую рану не суйте руки!
Разберитесь в сутолоке эпох!
Или — наймусь у бродячей суки
В тёмном подвале вычёсывать блох!
(Сделав угрожающий жест, скрылась в темноте)
ТЕНЬ ВЕЛИМИРА ХЛЕБНИКОВА
(Явилась в опорках с торчащими портянками, В руках несла большую хозяйственную сумку, полную свитков шеей)
(негромко и скромно)
Я, Велимир Хлебников, как Председатель Земного Шара, стоя возле истоков и корней всего сущего, всегда любил этими корнями игрятничать и играчествовать. Но, по присущей мне забывчивости, я ни разу не игрутничал с корнем слова «собака». Сейчас попробствую. (Тень развернула один из своих свитков и прочла, выделяя корень «соб»)
О, собачься, Собачень!
Что собишься собами,
Что собальствуешь собально!
Не собарыня собака — особняк не соблазнит!
Собность, особенность —
Вовсе не собственность!
Собачары и в подвале на собратьев рассобачь!
Было б собрание
Исобутылие!
Сображай в Собаристанс — особисту не nocoбь!
Было б событие
Без соботажников!
Присобачь к нам смельчаков,
И особо — Собчаков!
(Затем тень поклонилась в пояс и скрылась во тьме)
ТЕНЬ АННЫ АХМАТОВОЙ
(чёрное узкое платье, в руках — чётки)
«Как-нибудь побредём по мраку…
Мы отсюда ещё в „Собаку“.
Вы отсюда куда? — Бог весть»
(И пояснила величаво: Я из «Поэмы без героя», 1941год. Далее прочла)
Дорогие, я в царстве теней.
Но без страхов и без смятений
Из-под камня, из-под растений
Тёмный голос услышьте мой.
Пусть он будет вам вместо знака,
Что мы знаем — жива «Собака»,
Хоть бродячая, но, однако,
Воротившаяся домой.
Нисходила и я, бывало,
Под приманчивый свод подвала.
Здесь печалилась, ликовала.
Здесь читала стихи не раз.
Помяните, нас, дорогие!
Вы — не мы, вы совсем другие,
Но у вас времена — тугие.
Как эпоха, ждавшая нас.
Миновавшие суд Господний
Тени Рая и преисподней.
Мы — устроенней и свободней,
Чем сидящие ныне здесь.
И, по свету или по мраку, -
Мы, оттуда, — ещё в «Собаку»!
(И спросила с горьким сочувствием)
Вы, отсюда, — куда? Бог весть…
Сценарий «В «Бродячей собаке»
Борис Пронин
Анна Ахматова
Николай Гумилев
Маяковский
Толстой
Городецкий
Кузьмин
Северянин
Бальмонт
Мандельштам
Князев
Фармацевты
Исполнители романсов
Да, я любила их, те сборища ночные,
На маленьком столе стаканы ледяные.
Нaд чёрным кофием голубовaтый пaр,
Кaмина крaсного тяжёлый зимний жaр,
Весёлость едкую литературной шутки…
Ахматова
Борис Пронин. Господа! Вот и наступил 1913 год! Год исполнился нашей «Бродячей собаке»!
Кузьмин.
От рождения подвала
Пролетел лишь быстрый год,
Но «Собака» нас связала
В тесно-дружный хоровод.
Чья душа печаль узнала,
Опускайтесь в глубь подвала,
Отдыхайте (3 раза) от невзгод.
Фармацевт 1. А знаете, как все начиналось? В один из ненастных вечеров осени 1911 года к Николаю Могилянскому, учёному-этнографу, вихрем ворвался его земляк Борис Пронин, как всегда розовый, с взъерошенными каштановыми кудрями, возбуждённый, с несвязной, прерывистой речью:
Понимаешь, гениальная идея! Всё готово! Это будет замечательно! Только вот беда – надо денег! Ну, я думаю, у тебя найдётся рублей 25. Тогда всё будет в шляпе!
Денег, рублей 25. я тебе дам, но скажи в двух словах, что ты ещё изобрёл и что затеваешь?
Мы откроем здесь «подвал» - «Бродячую собаку». Это будет и не кабаре, и не клуб. Ни карт, ни программы! Всё это будет замечательно!
Могилянский вынул деньги и сказал:
Выбирайте меня в члены «Собаки», но я прошу лишь одного: пусть это будет по соседству со мной, иначе ходить не буду.
Потом Николай и думать забыл и о «Собаке», и о Борисе. Но вот удивление! Получает повестку: «Собака лает тогда-то, и адрес приложен».
Фармацевт 2. Да, «Бродячая собака» открылась в новогоднюю ночь, 31 декабря 1911 года.
Фармацевт 3. А где же знаменитые поэты и писатели, вы говорили, что в этом кафе можно услышать и короля поэтов Северянина, и этого мужественного путешественника Гумилева, и конечно, Бальмонта, чья слава затмевает всех прочих!
Фармацевт 1. Они собираются поздно, после 12. К официальному часу открытия съезжаются одни «фармацевты», вроде нас с вами. Так на жаргоне «Собаки» называют всех случайные посетители от флигель-адъютанта до ветеринарного врача.
Фармацевт 2 А, вот и Всеволод Князев. Это он сочинил гимн «Бродячей собаке»!
Князев.
Во втором дворе подвал,
В нём – приют собачий.
Каждый, кто сюда попал –
Просто пёс бродячий.
Но в том гордость, но в том честь,
Чтобы в тот подвал залезть!
Гав!
На дворе метель, мороз,
Нам какое дело!
Обогрел в подвале нос
И в тепле всё тело.
Нас тут палкою не бьют,
Блохи не грызут!
Гав!
Лаем, воем псиный гимн
Нашему подвалу!
Морды кверху, к чёрту сплин,
Жизни до отвалу!
Лаем, воем псиный гимн,
К чёрту всякий сплин!
Гав!
Фармацевт 1. Граф Алексей Николаевич Толстой!
Толстой.
Не поставьте мне в укор:
Я комический актер.
У меня лиловый нос,
Я бродячий старый пес…
Пес без денег обойдется,
Пес по Невскому пройдется.
Перед теплым кабачком
Только топнет каблучном.
В Петербурге Пронин был.
Днем и ночью говорил.
От его веселых слов
Стал бродячий пес готов.
Это наш бродячий пес,
У него холодный нос.
Трите нос ему скорей,
Не укусит он, ей-ей.
Лапой машет, подвывает.
Всяк бродячих зазывает.
У кого в глазах печаль.
Всех собаке очень жаль.
Ф3. Смотрите, кто эта восточная красавица?
Ф1. Разве вы не узнали? Это Анна Ахматова, жена известного поэта-акмеиста Гумилева.
Ф2. Да, она тоже пишет стихи! Правда, когда Гумилев впервые прочитал ее стихотворения, то посоветовал ей заниматься танцами, а не поэзией. Но потом изменил свое мнение. «Твои стихи о приморской девчонке меня пьянят», - писал он ей, вернувшись из своего путешествия по Африке.
Ф1. Это о ней Мандельштам написал:
Вполоборота, о печаль,
На равнодушных поглядела.
Спадая с плеч, окаменела
Ложноклассическая шаль.
Ф 2
. Она совсем молода.
Ф3
. Однако грустна и серьезна среди всеобщего веселья.
Ф1. Любовь у нее смешана с мыслью о смерти.
Ахматова.
Сжала руки под тёмной вуалью...
"Отчего ты сегодня бледна?"
- Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.
Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот...
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: "Шутка
Всё, что было. Уйдешь, я умру."
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: "Не стой на ветру".
Ф1. Смотрите, на эстраду выходит сам Вертинский!
Романс на стихи Цветаевой «Мне нравится…»
Ф2. А вот и Гумилев. Николай! Почитайте нам своего «Жирафа»!
Гумилев.
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про чёрную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.
Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ф3. Гумилев некрасив, но улыбка его очаровательна!
Ф2 . Кто-то про него сказал: взрослый человек с тайной детства. К тому же он настоящий джентльмен, человек чести.
Ф3. А вот и Константин Бальмонт!
Ф1. Вся Россия влюблена в Бальмонта!
Ф2. Приезд Бальмонта всегда настоящая сенсация.
Ф3. Он входит, высоко подняв лоб, словно неся золотой венец славы.
Ф2. Знаете, недавно одна экзальтированная дама в порыве влюблённости заявила о готовности выброситься из окна, забывая, что «Бродячая собака» находится в подвале.
Здесь недостаточно высоко, - презрительно отвечал Бальмонт, тоже, видимо, не сознавая, что сидит в подвале.
Ф1. Да, где Бальмонт, там женщины, романтическая любовь и, конечно, стихи о любви.
Бальмонт.
Слова смолкали на устах,
Мелькал смычок, рыдала скрипка,
И возникала в двух сердцах
Безумно-светлая ошибка.
И взоры жадные слились
В мечте, которой нет названья,
И нитью зыбкою сплелись,
Томясь, и не страшась признанья.
Среди толпы, среди огней
Любовь росла и возрастала,
И скрипка, точно слившись с ней,
Дрожала, пела, и рыдала.
Ф2. Недавно в «Бродячей собаке» был вечер-честование Бальмонта. Он спустился в переполненный зал и его приветственные слова утонули в шуме оваций. Сологуб сказал экспромт:
Мы все лаем, лаем, лаем,
Мы Бальмонта величаем,
И не чаем, чаем, чаем,
Угощаем его чаем,
И «Собаку» кажем раем…
Бальмонт немедленно продемонстрировал, что в далеких странствиях импровизаторский талант отнюдь не потускнел:
Всегда я думал, что собака
Не совместима с тем, кто – кошка
Теперь я думаю инако
И полюбил уже немножко…
Сологуб ответил:
Не все на свете вой и драка,
Не вечно в тучах горизонт,
Залает ласково собака,
Лишь приласкай ее Бальмонт.
Ф3. Замечательно! Смотрите, кто эти молодые люди?
Входят футуристы.
Ф1. Это футуристы. От футурум – будущее. Давид Бурлюк, Маяковский… Они еще называют себя будетлянами - поэтами будущего и хотят изменить мир с помощью искусства.
Ф2 . Они написали даже свой манифест – «Пощечина общественному вкусу». Они предлагают бросить Пушкина, Достоевского, Толстого с парохода современности!
Маяковский . Борис, разреши мне выйти на эстраду, и я сделаю «эпате», немножечко буржуев расшевелю, какой-то у вас вечер кислый.
Борис Пронин. Шпарьте!
Маяковский.
Через час отсюда в чистый переулок
вытечет по человеку ваш обрюзгший жир,
а я вам открыл столько стихов шкатулок,
я - бесценных слов мот и транжир.
Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста
где-то недокушанных, недоеденных щей;
вот вы, женщина, на вас белила густо,
вы смотрите устрицей из раковин вещей.
Все вы на бабочку поэтиного сердца
10 взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.
Толпа озвереет, будет тереться,
ощетинит ножки стоглавая вошь.
А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется -и вот
я захохочу и радостно плюну,
плюну в лицо вам
я - бесценных слов транжир и мот.
Ф1. Зря они нападают на молодого поэта. Даже Горький сказал: В футуристах все-таки что-то есть!
Певец: Маяковский, зачем вы строите из себя грубияна! Вы же тонкий, нежный лирик. Вот послушайте.
Песня на стихи Маяковского «Лиличка…»
Ахматова:
Все мы бражники здесь, блудницы,
Как невесело вместе нам!
На стенах цветы и птицы
Томятся по облакам.
Ты куришь черную трубку,
Так странен дымок над ней.
Я надела узкую юбку,
Чтоб казаться еще стройней.
Навсегда забиты окошки:
Что там, изморозь или гроза?
На глаза осторожной кошки
Похожи твои глаза.
О, как сердце мое тоскует!
Не смертного ль часа жду?
А та, что сейчас танцует,
Непременно будет в аду.
Романс на стихи Цветаевой «Под лаской плюшевого пледа…»
Ф2. Осип Мандельштам! Мандельштам, прочтите, что-нибудь.
Мандельштам:
От легкой жизни мы сошли с ума:
С утра вино, а с вечера похмелье.
Как удержать напрасное веселье,
Румянец твой, о нежная чума?
В пожатьи рук мучительный обряд,
На улицах ночные поцелуи,
Когда речные тяжелеют струи
И фонари, как факелы, горят.
Мы смерти ждем, как сказочного волка,
Но я боюсь, что раньше всех умрет
Тот, у кого тревожно-красный рот
И на глаза спадающая челка.
Ахматова: У Мандельштама нет учителей, он поэт от Бога. Кто укажет, откуда донеслась до нас эта новая божественная гармония, которую называют стихами Осипа Мандельштама?
На сцену выходит Игорь Северянин .
Я, гений Игорь-Северянин,
Своей победой упоен:
Я повсеградно оэкранен!
Я повсесердно утвержден!
От Баязета к Порт-Артуру
Черту упорную провел.
Я покорил Литературу!
Взорлил, гремящий, на престол!
Ф3. Игорь Северянин действительно гений! Недавно его провозгласили королем поэтов!
Ф2. Господа! Как быстро летит время! Уж скоро утро.
Борис Пронин . Кузьмин! Прочите что-нибудь на прощание!
Кузьмин.
Здесь цепи многие рaзвязaны –
Всё сохрaнит подземный зaл.
И те словa, что ночью скaзaны,
Другой бы утром не скaзaл.
Звучит романс в исполнении Вертинского «Как хороши, как свежи были розы…»
Т. Раздорожная
инсценировка повести
К. Сергиенко
СОБАКИ
Черный
Отпетый
Головастый
Крошка
Хромая
Бывшая Такса
Красивая
Гордый
Вавик
Тобик
Балконная
Ямомото
Щенок
ПРОЛОГ
ЩЕНОК : - Мама, расскажи сказку, как Собака перестала разговаривать с Человеком.
КРАСИВАЯ : - Когда-то Человек и Собака говорили на одном языке, жили вместе и все делили поровну. Но Человек завидовал собаке, ведь у нее четыре лапы, теплая шерсть и острые клыки, а у него только две ноги, кожа, и маленькие зубы. Выгнал Человек Собаку из дома, заставил приносить ему пищу и охранять его. И сказала Собака Человеку: «Пока мы жили с тобой, как братья, ты меня понимал».
ЩЕНОК : - «Пока мы жили с тобой, как братья, ты меня понимал».
КРАСИВАЯ
ЩЕНОК : - «Но больше нам не о чем разговаривать».
КРАСИВАЯ : - С тех пор Человек и Собака говорят на разных языках.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ЧЕРНЫЙ
Домашних собак по-особому холят
за то, что они, на луну подвывая,
от будки до дома все ходят и ходят
под гулкою проволокой. Как трамваи...
Я их ненавижу, я с ними не знаюсь.
За это они меня вправе облаивать...
Но горько читать мне спокойную надпись:
“Собак без ошейников будут вылавливать”.
За что нас? За внешность? За клочья репейника?
За пыльную шерсть? За неясность породы?
За то, что щенками доплыли до берега?
Доплыли и стали ошибкой природы?..
Собаки-изгои. Собаки-отшельники.
Надрывней поминок. Ребенка добрее.
Они бы надели любые ошейники,
Надели бы! Если б ошейники грели.
И вот, разуверившись в добрых волшебниках,
последнюю кость закопав под кустами,
Собаки, которые без ошейников,
Уходят в леса. Собираются в стаи...
ОТПЕТЫЙ : - Эй, ты! Откуда ты взялся в нашем овраге?
ГОЛОВАСТЫЙ : - Ты чего молчишь?
ТАКСА : - Он слишком гордый, чтобы с нами разговаривать!
КРОШКА : - Он Гордый! (Смеется). Он слишком Гордый!
ХРОМАЯ : - А может он, того… немой?
ЧЕРНЫЙ : - Что ты здесь делаешь?
ГОРДЫЙ : - Ищу.
ЧЕРНЫЙ : - Кого?
ГОРДЫЙ : - Своего Человека.
ЧЕРНЫЙ : - Человека? Когда-то у меня был Свой Человек. Он держал меня на цепи и бил. А однажды он сел в машину и уехал. Я долго бежал за ним. Машина остановилась. Человек вышел и ударил меня так сильно, как никогда прежде. Я упал, а Человек все бил и бил меня ногами. Потом он развернулся и пошел к машине. Я звал Своего Человека, из последних сил полз за ним на перебитых лапах, я охрип от воя, но он не обернулся и уехал.
ОТПЕТЫЙ : - Черный не любит людей.
ЧЕРНЫЙ : - Мы все не любим людей. Мы собаки. Стая.
ГОРДЫЙ : - Я вольный пес.
КРОШКА : - Вольный пес! Смотрите-ка, он вольный пес!
ГОЛОВАСТЫЙ : - Думаю, он не пойдет в нашу стаю, Черный.
ЧЕРНЫЙ : - Посмотрим. Отойди, Красивая. Я сказал - отойди.
ГОЛОВАСТЫЙ : - Думаю, она хочет, чтобы ты не трогал Гордого.
ОТПЕТЫЙ : - Черный, отдай его мне!
ЧЕРНЫЙ : - Это наше дело. Мое и его. Все - прочь! Запомни, Гордый, это наш овраг. Эти псы – мои. Это моя стая.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ГОЛОВАСТЫЙ : - Послушай, Гордый. Возьми меня к себе в стаю. Я умею читать, все зовут меня Головастый.ГОРДЫЙ : - У меня нет стаи, Головастый.
ГОЛОВАСТЫЙ : - Тогда собери. Бывшая такса просится. И Хромая.
ГОРДЫЙ : - В овраге не должно быть две стаи, Головастый.
ГОЛОВАСТЫЙ : - Тогда победи Черного. Вчера он бросил в болото мою шляпу.
ОТПЕТЫЙ : - Зачем тебе шляпа, Головастый? Хочешь быть похожим на человека?
ОТПЕТЫЙ : - А я умею кусать, как собака!
КРОШКА : - Как собака!
ГОЛОВАСТЫЙ : - У нас всегда так. Чуть что, Отпетый бросается в драку. Он всегда за Черного.
ХРОМАЯ : - Может, я того, пойду? А вам - нехорошо… Не надо бы этого…
ТАКСА : - Хромая ходит побираться на железную дорогу. Залезает в поезд и бродит по вагонам с жалким видом. Люди кидают ей всякую всячину, она наедается сама, а остальное приносит Черному. Кстати, позвольте представиться, Такса.
КРОШКА : - Она бывшая Такса! Бывшая!
ТАКСА : - Да, я Бывшая Такса. Взгляните на мой бант, он немного обтрепался, но я не хочу его снимать, он напоминает мне о прошлом.… Это трагедия всей моей жизни, в этом нет ничего смешного! А вы, Крошка, живет в ящике из-под яблок! И вам совершенно нечем гордиться!
ОТПЕТЫЙ : - Чего развылись, как беззубые щенки перед костью?
ТАКСА : - Я снова вынуждена вас просить, Отпетый, выражать свои мысли более достойно…
ОТПЕТЫЙ : - Ты мне еще поговори о достоинстве! Мало тебе взбучки от Черного? Смотри, я так наподдам, мало не покажется!
ТАКСА : - Позвольте, но я ничего такого и не говорила…
ОТПЕТЫЙ : - Может, кто еще хочет высказать свое мнение? Головастый, ты? Крошка? Хромая?
ГОРДЫЙ : - Я могу поговорить с тобой о достоинстве. Или ты такой смелый только со слабыми?
ОТПЕТЫЙ : - Я – слабый? Подойди ко мне, и я порву тебя на части!
ЧЕРНЫЙ : - Луна поднялась. Мы выступаем на Ночной Дозор.
ГОЛОВАСТЫЙ : - Гордый, ты пойдешь с нами?
ГОРДЫЙ : - Куда?
ГОЛОВАСТЫЙ : - Искать Собачью Дверку.
ЧЕРНЫЙ : - Оставь его, Головастый. Ему не нужна Собачья Дверка, он ведь ищет Своего Человека!
ГОРДЫЙ : - Нет, почему же? Я пойду с вами. Только расскажите мне, какая она, это Дверка.
КРОШКА : - Мы всегда ищем Собачью Дверку во время ночного дозора. Найти Собачью Дверку – мечта каждого пса!
ТАКСА : - Собачья Дверка совсем маленькая, меньше бусинки. Пока не уткнетесь в нее носом, не найдете. А когда найдете, Собачья Дверка приоткроется и станет большой-большой, пройдет любая собака!
ГОЛОВАСТЫЙ : - За этой Дверкой совсем другая жизнь. Там льется лунный свет, белый, как молоко.
КРОШКА : - Там много вкусной еды!
ОТПЕТЫЙ : - Кругом поля, леса и дома, настоящие дома для собак!
ХРОМАЯ : - Там живут счастливые собаки!..
ЧЕРНЫЙ : - А ты веришь, Гордый, что Собачья Дверка есть?
ГОРДЫЙ : - Если в вашем овраге есть Собачья Дверка, ее обязательно надо найти.
ЧЕРНЫЙ : - Хороший ответ, Гордый. Ты начинаешь мне нравится. Построиться! Приставить носы! Вперед!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ТАКСА : - Черный, в северной канаве появилась большая ржавая коробка с двумя дырками.ЧЕРНЫЙ : - Пусть лежит.
ГОЛОВАСТЫЙ : - На бугорке кто-то забыл книжку.
ЧЕРНЫЙ : - Про собак?
ГОЛОВАСТЫЙ : - Нет, про людей.
ЧЕРНЫЙ : - Разорви на мелкие клочки.
ХРОМАЯ : - У меня там жгли костер… и сломали того… сучок, об который мы всегда чесались…
ЧЕРНЫЙ : - Узнать, кто сломал! Я его в клочья разорву!
КРОШКА : - У меня ничего не изменилось.
ЧЕРНЫЙ : - Так! У все изменилось, а у Крошки – не изменилось. Ты все хорошо проверил? А это что? Я нашел это на твоей поляне. Вот так всегда. Ничего не знают, ничего не хотят делать! Засыпь им весь овраг, они не заметят!
ОТПЕТЫЙ : - Черный, пора, луна взошла!
ЧЕРНЫЙ : - Стая, слушайте меня! Сегодня мы снова не нашли Собачью Дверку. Но мы найдем ее! Когда-нибудь мы войдем в Собачий Рай, и будем жить там вечно! А сейчас пришло время Большой Песни!
КРОШКА
Я Крошка, смешная Собачка!
Я просто на свете живу!
Когда мне бывает немножечко грустно,
Веселые песни пою!
ГОЛОВАСТЫЙ
А я Головастый, я пес ученый!
Я даже умею читать!
Меня обижают Отпетый и Черный,
Но надо об этом молчать!
ТАКСА
Я Такса, прелестна, мила и учтива!
Взгляните, на бант мой, Луна!
Он желт, как и вы, и такой же красивый!
Струится, как свет из окна!
ХРОМАЯ
Луна! Доброй ночи! Прости, что не лаю!
Силенки давно уж не те!
Признала меня? Это я же, Хромая!
Не видно, поди, в темноте!
ОТПЕТЫЙ
Луна, я Отпетый, и все меня знают!
Я в страхе держу весь овраг!
Луна, где же Дверка? Терпение тает!
Скажи мне, где рай для собак?
Давай, укажи мне на Дверку без драки!
А то разругаемся в дым!
Пускай доживают в овраге собаки!
Я в Дверку пролезу один!
ЧЕРНЫЙ
Ты слышишь, Луна, эти глупые песни!
Они вызывают мой смех,
Они не поймут, что Овраг этот тесен,
А Дверка Собачья – для всех!
ГОРДЫЙ
Луна, если можешь, открой эту Дверку,
Которую ищут все Псы,
Здесь каждый найдет Своего Человека,
И сбудутся наши мечты!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ГОРДЫЙ (Красивой): - Что ты там видишь? Ты так смотришь на луну, словно там тебя кто-то ждет! Почему ты не поешь? У тебя тяжело на душе, тебе не до песен? Постой, не уходи. Я хотел поблагодарить тебя.ГОЛОВАСТЫЙ : - Она не будет с тобой говорить.
ГОРДЫЙ : - Почему?
ГОЛОВАСТЫЙ : - Она немая, приятель, как дуб в нашем овраге. Когда она была щенком, дети Человека забили камнями ее мать.
ГОРДЫЙ : - Она – Красивая.
ГОЛОВАСТЫЙ : - Мы тоже так ее зовем. Но она сама по себе.
ГОРДЫЙ : - Сама по себе? Или с Черным?
ГОЛОВАСТЫЙ : - Черный – вожак. Молодой, сильный, большой, смелый. А мы все – слабые и трусливые. Поэтому она с Черным. Но ты – другое дело.
ГОРДЫЙ : - Ты о чем?
ГОЛОВАСТЫЙ : - Ты вольный пес, а Красивая не любит цепей.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ТАКСА: - Гордый, ваша песня разбила мне сердце! Друзья мои, как он прав! Свой Человек – вот воплощение грез любой порядочной собаки! Только Человек мог бы повязать мне новый бант! Этот, если быть честной совсем уже истрепался!КРОШКА : - Вот у меня никогда не было Своего человека! Никогда! И это здорово!
ЧЕРНЫЙ : - Новая песня, да слова все старые! Хромая! Расскажи им свою историю!
ХРОМАЯ : - Это… опять? Может, того, не надо…
ХРОМАЯ: - Я… это… не хочу…
ЧЕРНЫЙ: - А я – хочу! Давай-ка я сам начну! У Хромой никогда не было Своего Человека. У нее был целый ресторан. Вечерами там горели огни, играла музыка, и танцевали Люди. После них всегда оставалось мясо, и его было так много, что можно было бы накормить всех собак нашего оврага!
ХРОМАЯ : - А я тоже того… танцевала…
ЧЕРНЫЙ : - Однажды один добрый человек даже подарил ей мячик…
ХРОМАЯ : - Ты не так, не можешь… Молчи, я сама! Я, значит, танцевала! И потом, с мячиком танцевала и прыгала, высоко-высоко! И это было так красиво!
ЧЕРНЫЙ : - Как-то ее мячик попал на столик, за которым сидели Люди. И она прыгнула за ним.
ХРОМАЯ : - Потому что это был мой мячик!
ЧЕРНЫЙ: - Верно. Но Людям за столом это почему-то не понравилось. Наверное, они не любили танцы… или собак? Как ты думаешь, Гордый?
ГОРДЫЙ : - Прекрати!
ЧЕРНЫЙ : - Что?
ГОРДЫЙ : - Прекрати ее мучить. И всех этих собак! Для чего ты собрал их в стаю? Чтобы напоминать им каждый день, что Человек – враг Собаки?
ЧЕРНЫЙ : - Разве это не так?
ГОРДЫЙ : - Нет! Люди бывают разные, как и Собаки! Вы верите в Собачью Дверку? Хорошо. А я верю в то, что у каждой собаки должен быть Свой Человек! Настоящий друг! Вы почувствуете его, как только увидите. У вас заблестят глаза, завиляет хвост, и вы подойдете к Своему Человеку, чтобы он вас погладил. Ваш Человек потреплет вас по загривку и скажет: «Здравствуй, любезный, как твои дела? Где же ты пропадал так долго? Я ждал тебя. Идем!» И тогда вы пойдете за Своим Человеком на край света.
ЧЕРНЫЙ: - Ты хорошо говоришь, Гордый. Выходит, что тот Мой Человек…
ГОРДЫЙ : - Черный! Это был совсем не Твой Человек! (Собирается уходить).
ЧЕРНЫЙ : - Ты куда?
ГОРДЫЙ : - В город.
ГОЛОВАСТЫЙ : - Это неплохая идея, ведь Люди живут в городе, в больших будках, которые называются дома.
КРОШКА : - Может, там ты найдешь Своего Человека.
ХРОМАЯ : - Я, это, с тобой… Дорогу там показать, или еще чего…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ХРОМАЯ : - Ты это… с привязанными не ссорься… а то они того…ГОРДЫЙ : - О чем мне с ними говорить? Привязанные носят ошейники и намордники. Я бы никому не позволил надеть на меня ошейник!
БАЛКОННАЯ : - Это потому, что у тебя нет медалей! Ошейник надевают, чтобы носить медали!
ГОРДЫЙ : - Подумаешь – медали!
БАЛКОННАЯ : - Вот у меня много медалей, можешь послушать, как они звенят! Это значит, я породистая!
ХРОМАЯ : - У меня есть того… мячик!
БАЛКОННАЯ : - Мячик! У Моего Человека тоже есть медаль. Значит, он тоже породистый.
ХРОМАЯ : - Это, того… еще проверить надо!
БАЛКОННАЯ : - Мой Человек самой лучшей породы!
ГОРДЫЙ : - Самая лучшая порода – это, конечно, пудель?
БАЛКОННАЯ : - Точно, точно! Мой Человек – пудель!
ГОРДЫЙ : - Хотя я где-то слышал, что лучшая порода – это шавка…
БАЛКОННАЯ : - Да, да, мой человек – шавка! Мой Человек выше вас! Он бегает быстрее вас! У Моего Человека такие клыки, что он перегрызет вас пополам!
ГОРДЫЙ : - До чего ж ты глупая псина, а еще с медалями!
БАЛКОННАЯ : - Только попробуй, залезь на мой балкон! Только попробуй, плюнь в меня! Всех, всех перекусаю! В клочья раздеру!
ГОРДЫЙ : - Эй ты, болонка, слезай-ка вниз, поговорим как собака с собакой. Тогда я тебе и на балкон залезу, и плюну тебе прямо в нос!
БАЛКОННАЯ : - Раздеру! Разорву! Разом порешу!
ХРОМАЯ : - Это ж надо… стыд и срам!
ЯМОМОТО (внезапно появился): - Вот ведь какие бывают собаки!
БАЛКОННАЯ : - Кошка! Брысь! Вон пошла! Вон!
ЯМОМОТО (спокойно): - Я тебе морду в кровь раздеру. Так, так. Значит вот он, новый пес из нашего оврага. Будем знакомы. Ямомото. Кот. Ямомото - японский император. А император важнее всех.
ХРОМАЯ : - Ну да уж того... не важнее Черного…
ЯМОМОТО : - Важнее всех, глупая ты собака!
ГОРДЫЙ : - Почему он не убегает от нас?
ЯМОМОТО : - А зачем? Хромая меня все равно не догонит. А ты за котами не гоняешься, не то воспитание.
ГОРДЫЙ : - Это верно. Я – Гордый.
ХРОМАЯ : - Говорить с котом… это того…
ЯМОМОТО : - Хромай отсюда по своим делам, не порть наш первый тет-а-тет.
ГОРДЫЙ : - Я бы поболтал с тобой, но мне надо найти здесь Своего Человека.
ЯМОМОТО : - Своего Человека? Похвально. Только знаешь, людей мало, а собак много. Но ты ищи, ищи. Я живу вон там, в соседнем доме. Приходи как-нибудь в гости, когда моих дома не будет. Окно всегда открыто.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
КРОШКА: - Пополнение! У нас пополнение! Приехал автобус, вышел человек с двумя собачками, оставил их на остановке, а сам сел в автобус и уехал!
ЧЕРНЫЙ : - Что вы тут делаете?
ВАВИК и ТОБИК : - Ждем.
ЧЕРНЫЙ : - Кого ждете?
ВАВИК и ТОБИК : - Нашего Человека.
ЧЕРНЫЙ : - И где же он?
ВАВИК и ТОБИК : - Он скоро вернется.
ОТПЕТЫЙ : - А вы знаете, что это – наше место?
ВАВИК и ТОБИК : - Мы не знали. Мы можем ждать чуть подальше.
ЧЕРНЫЙ : - Видали? Они ждут Своего Человека! Утром он их привез, а сейчас уже вечер! И они еще думают, что он вернется!
КРОШКА : - Вернется! Человек вернется!
ГОЛОВАСТЫЙ : - Ну, если утром, то теперь уж, конечно, не вернется.
ХРОМАЯ : - Да уж, это самое… не вернется!
ТАКСА : - Меня точно также, знаете ли, привезли и бросили.
ЧЕРНЫЙ : - Слышали? Как вас зовут?
ВАВИК и ТОБИК: - Вавик и Тобик.
КРОШКА : - Вавик! Ой, не могу! И Тобик!
ОТПЕТЫЙ : - Вавик и Тобик? Это что за имена?
ЧЕРНЫЙ : - Разве не стыдно отзываться на такие клички? Теперь вы будете просто Новые. Идите сюда, живо!
ВАВИК и ТОБИК : - Не пойдем.
ЧЕРНЫЙ : - Не пойдете? Вы не хотите меня слушаться?
ВАВИК и ТОБИК : - Мы слушаемся только Своего Человека.
ЧЕРНЫЙ : - А теперь вы будете слушаться меня! Ваш Человек вас бросил! Он больше никогда не вернется!
ВАВИК и ТОБИК : - Мы не верим!
ТАКСА : - Они такие скромные!
ОТПЕТЫЙ : - Черный, дай я им объясню, кто тут главный!
ГОРДЫЙ : - Не трогай их, Черный. И убери эти грязные челюсти.
ОТПЕТЫЙ : - Как ты меня назвал?
ГОРДЫЙ : - Пусть ждут, они сами поймут, что их Человек не вернется, и попросятся в твою стаю.
ОТПЕТЫЙ : - Я тебя надвое разгрызу!
ЧЕРНЫЙ : - Гордый, хочешь быть моей правой лапой?
ОТПЕТЫЙ : - А как же я, Черный?
ЧЕРНЫЙ : - Ты будешь моей правой лапой, Гордый?
ГОРДЫЙ : - Нет.
ЧЕРНЫЙ : - Я два раза не предлагаю. (Уходит).
ГОЛОВАСТЫЙ : - Будь осторожнее, Гордый! У Черного очень крепкие зубы.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ГОРДЫЙ : - Слушай, Головастый, ты же умеешь читать?
ГОЛОВАСТЫЙ : - Я два года учился в человечьей школе на той стороне оврага!
ТАКСА : - Ах, Головастый, будьте душкой, научите и меня!
ГОРДЫЙ : - Ну же, Головастый. Тебя дама просит!
КРОШКА : - Дама! Ой, не могу! Такса – дама!
ХРОМАЯ : - Ты, это… мал еще рассуждать-то!
ГОЛОВАСТЫЙ : - Ну, если вы так просите… Садитесь. Нет, наоборот. Крошка, перестань хихикать. Теперь начнем. Здравствуйте, дети. Крошка, иди к доске. Отвечай урок.
КРОШКА : - Чего?
ГОЛОВАСТЫЙ : - По-твоему, я должен подсказывать?
КРОШКА : - А что такое урок?
ГОЛОВАСТЫЙ : - Это такая вещь, которую нужно рассказывать. Рассказывай что хочешь, а я поставлю отметку.
КРОШКА : - Ну, прихожу я вчера вечером, а в моем ящике сидит мышь. Я за ней побежал…
ГОЛОВАСТЫЙ : - Поймал?
КРОШКА : - Не, она в норку ушла.
ГОЛОВАСТЫЙ : - Молодец, ставлю пять! Такса, иди к доске и отвечай урок.
ТАКСА : - Когда я жила на даче, помню, у меня было много-много еды…
ГОЛОВАСТЫЙ : - Крошка, не мешай!
ТАКСА : - Да, меня кормили колбасой!
КРОШКА : - Колбасой? Ой, не могу! Кормили колбасой!
ТАКСА : - Почему ты смеешься? Да, меня кормили колбасой, и это все знают.
ГОЛОВАСТЫЙ : - Молодец, ставлю пять! Новые, к доске!
ВАВИК и ТОБИК : - Наш Человек самый хороший! Самый сильный и смелый!
ГОЛОВАСТЫЙ : - Молодцы, ставлю пять. Хромая, иди к доске.
ХРОМАЯ : - Ну, я как раз… это самое…
ЧЕРНЫЙ (подошел незаметно) : - Молодец, ставлю пять! А мне можно к доске?
ГОЛОВАСТЫЙ : - Можно.
ЧЕРНЫЙ : - Жалко, Красивая говорить не может, а то бы она вам много чего порассказала! О людях, о тяжелых камнях, о больших палках. Все вы дураки. Собака должна быть собакой. Зачем собаке читать по-человечьи? Все равно Человек не даст вам свою одежду, не даст еду. Нам достаются только объедки! Вот мой рассказ! Что ты мне поставишь, Головастый?
ГОЛОВАСТЫЙ : - Ставлю пять.
ОТПЕТЫЙ : - Нам ни к чему учиться человечьим словам! Мы - собаки!
ЧЕРНЫЙ : - Вспомните о Собачьей Дверке! Мозговые косточки, теплый ночлег, огромная луна! И никаких людей, только псы! Сильные, свободные псы! Разве не ради этого мы живем?
ХРОМАЯ : - Только, Черный, это… того… нету ее, Дверки-то. Мы ищем-ищем, а она – того…
ЧЕРНЫЙ : - Нету, говоришь? А вы в нее верите?
ХРОМАЯ : - Да я уже того… стара. Чего верить-то? Живот, он это… еды хочет. Мяса там, или косточку какую… А верой-то того… не наешься!
ЧЕРНЫЙ : - Скажи, Хромая, что тебе снится ночами?
ХРОМАЯ : - Того…еда…
ЧЕРНЫЙ : - А о чем ты мечтаешь?
ХРОМАЯ : - Это… о мячике…
ЧЕРНЫЙ : - О мячике! Чтобы играть, высоко подпрыгивать и бить его носом, так?
ХРОМАЯ : - И чтобы лапа… это… не болела…
ЧЕРНЫЙ : - Так вот за Собачьей Дверкой ты опять будешь здорова, у тебя будет не один, а десять мячиков…
ХРОМАЯ : - И чтобы музыка того… как в ресторане… И танцевать!
ЧЕРНЫЙ : - Ты будешь танцевать, Хромая! Я сам приглашу тебя на самый прекрасный танец в твоей жизни!
ТАКСА : - А мне повяжут бант! Огромный новый бант в крапинку!
ВАВИК: - А кусочки сахара?
ТОБИК : - Белые и сверкающие, как снег зимой!
ЧЕРНЫЙ : - Все, чего захотите! Красивая! А ты споешь нам свою самую любимую песню, твой голос будет чист и звонок, как утренняя роса на цветке! Даже Гордый верит, что такая Дверка есть. Ему даже приснился сон, что он нашел ее и открыл, а там…
ГОРДЫЙ : - Там стоял Мой Человек.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
БАЛКОННАЯ : - Эй, приятель! Эй, ты, постой-ка!
ГОРДЫЙ : - Чего же ты не ругаешься?
БАЛКОННАЯ : - Не хочется. Как там, на улице, хорошо?
ГОРДЫЙ : - Очень.
БАЛКОННАЯ : - Ты расскажи, как там, в овраге?
ГОРДЫЙ : - Да ты выходи! Погуляем.
БАЛКОННАЯ : - Не могу, меня только сюда, на балкон выпускают. Знаешь, Гордый, мне бы так хотелось немного свободы!
ГОРДЫЙ : - Ты что, не собака что ли?
БАЛКОННАЯ : - Задние лапы у меня слабые, почти не ходят. Болею я.
ГОРДЫЙ : - Прощай, мне некогда! Иду в гости.
БАЛКОННАЯ : - Ты приходи ко мне иногда. И других приводи. Расскажете, чем пахнет трава…
ЯМОМОТО : - Гордый! Какой сюрприз! Проходи, проходи. Вот, здесь я живу. Чай, кофе? Может, по рюмочке валерьянки?
ГОРДЫЙ : - Мне бы косточку…
ЯМОМОТО : - Костей не держим, извини. А я выпью валерьяночки. Давай, Гордый, я лучше расскажу тебе про Японию. Япония – большая страна. В ней много мышей, они подчиняются котам. Самый главный в Японии император Ямомото.
ГОРДЫЙ : - А где это – Япония?
ЯМОМОТО : - Очень далеко! За оврагом, по ту сторону дороги!
ГОРДЫЙ : - Да, это далеко. Может, где-то в Японии живет Мой Человек. Знаешь, чтобы найти Своего Человека, я бы отправился куда угодно: в Японию, или даже в эту, как ее, Америку. Головастый говорит, это страшно далеко, туда нельзя добежать лапами, нельзя доехать на поезде, можно только долететь по небу! А я слушаю его и думаю: стоит где-нибудь Мой Человек, ждет меня, ждет, а я никак не могу его найти! Что мне делать, Ямомото?
ЯМОМОТО : - Пусть ждет! Человека надо приручать!
ГОРДЫЙ : - Как это – приручать?
ЯМОМОТО : - Вот я, например, своих домашних приручил. Стирка, уборка, готовка – это на них. Я раз и на всегда сказал: времени у меня не хватает. Так что ко мне не пристают. Потому что я император Японии!..
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Дождь в овраге. Разговор ВЗРОСЛОГО И РЕБЕНКА о Вавике и Тобике (аудиозапись).
РЕБЕНОК : - Папа! Смотри, какие хорошенькие собачки! Давай возьмем их на дачу? Я буду с ними играть, а они посторожат дом!
ВЗРОСЛЫЙ : - Осторожно! Они могут быть больными.
РЕБЕНОК : - Собачки, собаченьки! Идите сюда! Папа, ну давай возьмем этих маленьких собачек… Ну, папа!
ВЗРОСЛЫЙ : - А зимой куда денем? Лето кончается….
РЕБЕНОК : - Хочу этих двух маленьких собачек! Хочу! Хочу!
ВЗРОСЛЫЙ : - Ладно, ладно, только не плачь!
РЕБЕНОК : - Идите ко мне, маленькие. Поедем на дачу. На даче хорошо…
ГОРДЫЙ : - Идите же, чего вы ждете?
ТАКСА : - Ах, если б меня кто-нибудь позвал на дачу! Я бы вылизала ему руки…
ОТПЕТЫЙ : - Не сомневаюсь.
ТОБИК : - А Черный на нас не рассердится?
ВАВИК : - Если нам не понравится, мы обязательно вернемся! (Убегают).
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ЧЕРНЫЙ : - Гордый, где она? Не поворачивайся ко мне спиной!
ГОРДЫЙ : - Я не знаю.
ЧЕРНЫЙ : - Не знаешь? Такса сказала, что Красивая ушла из оврага вчера утром, и с тех пор ее никто больше не видел.
ГОРДЫЙ : - Она вольная собака.
ЧЕРНЫЙ : - Она в стае. И она со мной, слышишь? Как бы ты ни смотрел на нее, Красивая моя!
ГОРДЫЙ : - Возможно, она думает иначе.
ЧЕРНЫЙ : - Когда она появилась в овраге, никто не назвал бы ее Красивой. Это был маленький слабый комочек шерсти на трясущихся ножках. Она не скулила, а просто подошла и подняла на меня свои огромные глаза. Ты же знаешь эти глаза! Когда на небе встает луна, она отражается в них, как в блюдцах. Потом она ткнула носом меня в бок, прижала ко мне свое худенькое щенячье тельце, и вдруг перестала дрожать. (Пауза). Мне нужно было разорвать тебя, как только ты появился в нашем овраге.
ГОРДЫЙ : - Я все понял, Черный. Но я, правда, не знаю, где Красивая.
ЧЕРНЫЙ : - Если Красивая не вернется завтра в овраг, я пойду искать ее.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
КРОШКА : - Там такое! Там Хромая! Было у нее три лапы, а теперь и вовсе на двух приползла!
ТАКСА : - Бедняжка, за что вас так?
ОТПЕТЫЙ : - Железякой. По лапам. Уж я-то знаю.
КРОШКА : - Плохо твое дело, Хромая. Говорили тебе, не побирайся.
ГОЛОВАСТЫЙ : - Хромая, может, ты есть хочешь?
ХРОМАЯ : - Не знаю…
КРОШКА : - Хочешь, я принесу тебе фантик от большой конфеты?
ХРОМАЯ : - Мне бы это… травки солененькой.
ОТПЕТЫЙ : - Вспомнила! Ее еще в прошлом году землей и камнями завалили, когда дорогу строили!
ЧЕРНЫЙ: - Поищите ей соленой травы. Живо!
ХРОМАЯ : - Спасибо.
ЧЕРНЫЙ : - Ладно, Гордый, я не такой, чтобы ссориться, когда кто-то умирает.
ХРОМАЯ : - Я это… того… не хочу. Мне Собачью Дверку надо найти.
ЧЕРНЫЙ : - Найдешь, Хромая, обязательно найдешь. Только ты ничего не бойся.
ХРОМАЯ : - Я и не боюсь. Гордый, знаешь, где у старого куста лежит кривая дощечка?
ГОРДЫЙ : - Знаю.
ХРОМАЯ : - Там, это… мой мячик спрятан. Возьми те его себе. Хороший такой мячик, совсем новый, только с дыркой. С ним хорошо играть.
ГОРДЫЙ : - Ладно.
ХРОМАЯ : - Вы прыгайте повыше и бейте его носом. Ты же хорошо прыгаешь. Гордый… Вы подпрыгните до неба, это красиво… (Умирает).
ЧЕРНЫЙ : - Я им отомщу!
ГОРДЫЙ : - Не надо, Черный. Я буду вместо Хромой.
ЧЕРНЫЙ : - Друзья, Гордый вступает в стаю! Он будет моей правой лапой! Поклянемся же стоять друг за друга и никогда не разлучаться! Поклянемся не забывать Хромую!
ВСЕ : - Клянемся!
ТАКСА : - Беда никогда не приходит одна.
ГОРДЫЙ : - Я думаю, нас ждут большие неприятности.
ЧЕРНЫЙ : - Что за настроения? Не распускать нюни! Мы стая! (Все собаки). Мы стая!
ГОРДЫЙ : - Надо, чтобы кто-нибудь из нас сторожил овраг. Каждую ночь.
ТАКСА : - Простите, такса – не сторожевая порода!
ГОРДЫЙ : - Тот, кто сделал это с Хромой, может прийти за любым из нас.
ОТПЕТЫЙ : - Да я его в клочья раздеру!
ГОРДЫЙ : - Я осмотрю овраг. А вы держитесь вместе, стая!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ГОЛОВАСТЫЙ: - Я думаю, Гордый все-таки прав. Никому не следует выходить из оврага!
ТАКСА : - Послушайте, а где все-таки наша Красивая? Помнится, у нее был такой измученный вид…
ЧЕРНЫЙ : - Самовольная девчонка! Всегда уходила, куда ей вздумается! Я как раз собирался ее искать. А тут еще эти…
КРОШКА : - Щенки!
ЧЕРНЫЙ : - Какие… щенки?
КРОШКА : - Шесть щенков!
ОТПЕТЫЙ : - Там, за оврагом, под кустом бузины, в большой коробке.
ЧЕРНЫЙ : - Откуда ты знаешь?
ОТПЕТЫЙ : - Я носил Красивой еду.
ЧЕРНЫЙ : - И ты молчал, Отпетый?
ОТПЕТЫЙ : - Она не хотела, чтобы об этом знали в овраге. Особенно ты.
ЧЕРНЫЙ : - Я хочу их увидеть.
ГОЛОВАСТЫЙ : - Думаю, Черный, еще не время.
ЧЕРНЫЙ : - Тебя никто не спрашивал. Я хочу их видеть! Я должен их увидеть, понимаете? Они – тоже наша стая.
ОТПЕТЫЙ : - Она приведет щенков, Черный, когда будет можно.
ТАКСА : - Ах, щенки! Как это прекрасно! У меня, знаете ли, тоже были детки. Такие славные детки…
КРОШКА : - Детки! Славные детки! (Смеется).
ТАКСА : - Да, мои славные детки. Такие у них были смышленые мордочки, ласковые глазки, бархатная шерстка…
КРОШКА : - Вот врет! И где же они, твои детки, Такса?
ТАКСА : - Их увезли. Сначала одного, потом другого. Одного за другим. Я просила Хозяина оставить мне хотя бы одного щенка, младшего. Это, знаете ли, была девочка. Она так потешно виляла хвостиком, когда мы с ней играли. Когда она подросла, я бы отдала ей свой бант, большой бант в крапинку, такой красивый бант! (Плачет).
ЧЕРНЫЙ : - Не смей выть, Такса! Здесь, в овраге, есть только наша стая. Здесь никогда не будет людей! Никто не заберет щенков Красивой, это говорю я, Черный!
ЯМОМОТО (внезапно появился) : - Не уверен!
ЧЕРНЫЙ : - Ты? Пошел прочь!
ЯМОМОТО : - Не надо лаяться, Черный. Я решил пожить немного с вами. Видите ли, домашним не понравилось, что Гордый приходил ко мне в гости. Но я был строг, суров и непреклонен.
Пока ЯМОМОТО разглагольствует, за его спиной появляются ободранные и голодные ВАВИК и ТОБИК.
ВАВИК : - Это что, кот?
ТОБИК : - Точно, кот!
ЯМОМОТО : - Да я с хозяином подрался! Он, видите ли, на меня замахнулся! Но я страшен в гневе. Я так дал ему лапой, что он покатился кувырком!
ВАВИК : - Какой гладкий!
ТОБИК : - И жирный!
ЯМОМОТО : - Тогда я решил, что в знак протеста буду жить в вашем овраге!
ВАВИК и ТОБИК бросаются на ЯМОМОТО.
КРОШКА : - Гляньте, это же наши Новые! Вернулись!
ЯМОМОТО : - Многоуважаемые псы!..
ТАКСА : - Они же были на даче!
ЯМОМОТО : - Сородичи! Друзья! Братья!..
ГОЛОВАСТЫЙ : - Оно и видно!
ЯМОМОТО : - Моя шкура охраняется государством!
ОТПЕТЫЙ : - Ату его! Ату! (Ямомото сбегает).
ЧЕРНЫЙ : - А ну-ка, вы, прихвостни Человека, вон из моего оврага!
ВАВИК и ТОБИК : - Черный, возьми нас обратно в стаю!
ОТПЕТЫЙ : - Раньше надо было думать!
ВАВИК : - Мы не знали!
ТОБИК : - Мы им поверили!
ВАВИК : - А они нас на цепь и на двор!
ТОБИК : - Мы думали, что будем играть!
ВАВИК : - А у нас блохи!
ЧЕРНЫЙ : - Я сейчас завою! Жаль, Гордый не слышал эту историю! Он ведь так ждет Своего Человека!
Вбегает ГОРДЫЙ.
ЧЕРНЫЙ : - Где ты был? Наши дачники вернулись!
ГОРДЫЙ : - Черный, бежим со мной!
ЧЕРНЫЙ : - Зачем?
ГОРДЫЙ : - Надо. Только ты и я.
ЧЕРНЫЙ : - Говори здесь. У меня нет секретов от моей стаи.
ГОРДЫЙ : - Ты не понимаешь… Там, за оврагом, огромная машина с ковшом!
ЧЕРНЫЙ : - И что из этого?
ОТПЕТЫЙ (вдруг догадавшись): - Там же, под кустом бузины, в большой коробке!..
Стая срывается и бежит.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ГОРДЫЙ : - Никто не мог знать, что туда начнут сбрасывать землю. Там редко появлялись люди. Ты ни в чем не виноват, Черный!
ГОЛОВАСТЫЙ : - Оставь его, Гордый.
ОТПЕТЫЙ : - Ему бы сейчас повыть. Жаль, луны нет.
ТАКСА : - Когда воет сердце, луна не нужна.
КРОШКА : - Смотрите!
Появляются КРАСИВАЯ и ЩЕНОК, он неуверенно делает свои первые шаги.
КРАСИВАЯ : - Мы слишком мало любили на этой земле. Мы не любили деревьев, а как доверчивы листья! Мы не любили реки, а в них отражается солнце. Мы не любили небо, а в нем облака проплывают, куст у дороги и птичий щебет. Мы не любили ветер, мы не любили скалы, не слышали стука их сердца. Мы не любили сны, мы не любили руки и тех, кто хотел удержать нас в своих объятьях. Мы слишком мало любили землю, чтобы на ней остаться!
ГОРДЫЙ : - Ты куда? Не смей, Черный. Ты нужен стае, ты нужен Красивой. Если с тобой что-то случится, кто позаботиться о них?
ЧЕРНЫЙ : - Ты позаботишься, Гордый. Надеюсь, лучше, чем я.
ГОРДЫЙ : - Я тебя не пущу!
ЧЕРНЫЙ : - Пустишь. Они убили Хромую! А она была всего лишь старой больной собакой! Они завалили слепых щенят горой мусора! Они будут уничтожать нас по одному, а мы останемся сидеть в овраге и ждать конца?
ГОРДЫЙ : - Нас они не тронут!
ЧЕРНЫЙ : - Не тронут? Пусть! А его? Ты можешь мне поклясться, Гордый, что он успеет вырасти, что его лапы окрепнут, а клыки заострятся до того, как сюда придут люди? Кто из вас, собаки, поклянется сохранить жизнь этого щенка, даже если всем нам придет конец?
ЧЕРНЫЙ : - Я смотрю, вы боитесь людей. Что же, я отомщу сам.
ГОРДЫЙ : - А как же Собачья Дверка, Черный? Ты больше не будешь ее искать?
ЧЕРНЫЙ : - Ищите ее сами!
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
БАЛКОННАЯ : - Эй, ты, поди-ка сюда!
ЯМОМОТО : - Какая встреча! Чего же ты не лаешь? Не в настроении?
БАЛКОННАЯ : - Меня сегодня вывели погулять. На полчаса!
ЯМОМОТО : - Это что! Меня недавно вывели погулять на месяц! Вот это, скажу я тебе, была просто императорская прогулка!
БАЛКОННАЯ : - Я такое видела!
ЯМОМОТО : - Не поверишь, что я видел! Мне удалось прогуляться за овраг, я почти дошел до Японии. Но возле шоссе подумал: в Японии, наверное, уже есть свой император. Останусь-ка я лучше здесь!..
БАЛКОННАЯ : - Послушай, я видела Черного. Среди белого дня он напал на взрослую. Она прогуливалась вдоль оврага. Черный прыгал вокруг нее и щелкал зубами.
ЯМОМОТО : - Да, Черный любит, когда его боятся. В этом мы с ним похожи. Ты не находишь, что в профиль я немного напоминаю собаку?
БАЛКОННАЯ : - А потом один Человек не испугался, бросил в Черного камень. Тогда Черный вышел из себя и укусил Человека за ногу.
ЯМОМОТО : - Люди не любят, когда их кусают. Они считают таких собак бешеными. Их отправляют на живодерню.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ЯМОМОТО : - Эй, собаки! Я тут кое-что слышал. Говорят, в овраге появились бешеные псы, они кусают людей.
ТАКСА : - Позвольте, но это же нелепо! Разве порядочная собака может кусать людей?
ОТПЕТЫЙ : - А чего нам с ними – лизаться? Он тебя палкой по ребрам, а ты ему в ногу клыками, да побольнее, чтобы надолго запомнил!
ГОЛОВАСТЫЙ : - Это опасные мысли, Отпетый.
ОТПЕТЫЙ : - К черту вашу опасность! Размяукались, как слепые котята: «страшно», «боимся», «что делать»! Черный ушел, и вы все хвосты поджали, того и гляди, к людям на брюхе поползете – простите! А за что нас прощать? За то, что мы собаки? Пока был с нами Черный, у нас была стая. А как не стало сильной лапы, вы все сдрейфили!
ВАВИК : - Люди не любят нас из-за Черного!
ТОБИК : - Что же нам делать?
ГОЛОВАСТЫЙ : - Я думаю, им надо все объяснить. Надо сказать, что Черный не собирался никого кусать, он просто очень расстроился…
ОТПЕТЫЙ : - Вот ты и объясни.
ТАКСА : - Какая жалость, что мы не говорим по-человечьи. Мой знакомый спаниель умел говорить «мама».
ЯМОМОТО: - Ну, мне пора. Я вас предупредил по старой дружбе! Если честно, я не очень-то люблю собак. Можно сказать, я их терпеть не могу!
ГОРДЫЙ : - Он прав: нам нечего больше ждать, пора уходить из оврага.
ГОЛОВАСТЫЙ : - Вот только куда нам идти?
ГОРДЫЙ : - Мы будем искать Собачью Дверку!
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
КРОШКА(вбегает) : - Там еду кидают! Много-много еды! Мясо!
ОТПЕТЫЙ : - Мясо? Не объедки с мусорной кучи, а настоящее свежее мясо?
ГОЛОВАСТЫЙ : - Крошка, может, ты нашел Собачью Дверку?
ТАКСА : - На что она похожа?
КРОШКА : - Там светло! Очень светло! Как будто среди ночи появилось огромное солнце!
ГОЛОВАСТЫЙ : - Может быть, это не солнце, а луна?
ОТПЕТЫЙ : - Конечно, луна!
ВАВИК : - А там тепло?
КРОШКА : - Очень тепло!
ТОБИК : - Нет ли там маленьких кусочков сахара?
КРОШКА : - Там горы сахара!
ТАКСА : - И новый бант в крапинку!
ОТПЕТЫЙ : - Жаль, что с нами нет Черного! Но он теперь сам по себе. Ну, кто первый в Собачий Рай?
СОБАКИ стоят в нерешительности.
ГОЛОВАСТЫЙ: - Так вот она какая, Собачья Дверка.
КРОШКА : - Мы так долго искали ее в нашем овраге, а она здесь!
ТАКСА: - Даже не верится! А как замечательно оттуда пахнет!
ВАВИК : - И свет! Какой яркий свет!
ТОБИК : - Он ослепляет, и за ним ничего не видно.
ОТПЕТЫЙ : - Я вижу Хромую!
СОБАКИ : - Где? Где?
КРОШКА : - Вон там! Она машет хвостом и зовет нас!
ГОЛОВАСТЫЙ : - Почему же мы стоим здесь?
ТАКСА : - Может, нам просто немного страшно?
ОТПЕТЫЙ : - Я верю Черному! Я пойду первый!
СОБАКИ друг за другом идут на свет.
ГОРДЫЙ : - Ты иди, Красивая, иди. Я пока останусь, поищу Черного. Он так верил в эту Дверку, а мы нашли и идем туда без него. Это нехорошо. Если встретишь там Моего Человека, передай, пусть дождется меня, я скоро. Ну, идите! (Красивая и Щенок медлят).
Вбегает ЧЕРНЫЙ.
ЧЕРНЫЙ : - Где все?Гордый, где моя стая?
ГОРДЫЙ : - Мы нашли Собачью Дверку, Черный!
ЧЕРНЫЙ : - Я узнал их тайну, Гордый! Нет никакой Собачьей Дверки! Они дают мясо, а потом кидают на шею петлю. Ты задыхаешься, бьешься, а они затягивают веревку все туже и туже. Тогда ты начинаешь грызть железные прутья, но это клетка, и из нее нет выхода! Знаешь, как люди называют такую Дверку? «Живодерня»!
ГОРДЫЙ : - Все наши уже там…
ЧЕРНЫЙ : - Почему же ты - здесь? Ах да, я совсем забыл, что ты же ищешь Своего Человека! Уведи их подальше, Гордый! Красивая, береги себя и маленького.
ГОРДЫЙ : - Черный, бежим с нами!
ЧЕРНЫЙ : - Эх ты, Гордый, вольный пес! Ты так ничего и не понял. Это моя стая, это мои псы. Я должен быть с ними. (Уходит в клетку).
КРАСИВАЯ передает ЩЕНКА ГОРДОМУ, тоже бежит в клетку.
ГОРДЫЙ (Щенку): - Мы с тобой обязательно отыщем Собачью Дверцу, малыш. Когда-нибудь мы откроем ее, а за ней будет стоять Наш Человек.
ЩЕНОК : - Расскажи мне сказку, как Собака перестала разговаривать с Человеком...
Классы: 9 , 10 , 11
Презентация к уроку
Назад
Вперёд
Внимание! Предварительный просмотр слайдов используется исключительно в ознакомительных целях и может не давать представления о всех возможностях презентации. Если вас заинтересовала данная работа, пожалуйста, загрузите полную версию.
Сценарий литературной игры
Предлагаемая игра может проводиться на обобщающем уроке после изучения темы “Литературные направления начала XX века”.
Цели игры:
- Повторение и закрепление знаний о литературных направлениях начала 20 века.
- Формирование умения чувствовать стиль автора, его манеру письма.
- Воспитание чувства патриотизма, взаимопомощи, товарищества.
Участники игры: учащиеся 9-11 классов.
Класс превращён в литературное кафе. Учащиеся 9-11 классов сидят за тремя столиками: символисты, акмеисты, футуристы. В центре – “эстрада”, куда участники выходят для выступления. В классе полумрак, на столиках горят свечи.
Ход игры
Звучит “Полёт” А. Шнитке. Под эту композицию “поэты серебряного века” входят в зал.
Владимир Маяковский.
Выньте, гулящие, руки из брюк –
Берите камень, нож или бомбу,
А если у которого нету рук –
Пришёл чтоб и впился лбом бы!
Вступительное слово ведущего.
Споры о том, существует ли русская философия, не умолкают до сих пор. Родоначальником русской философии по праву считается мыслитель и поэт Владимир Сергеевич Соловьёв. В одном из произведений Андрея Белого над ночной Москвой возникает видение: “... На крышах можно было заметить пророка. Он совершал ночной обход над спящим городом, усмиряя страхи, изгоняя ужасы. (...) Это был покойный Владимир Соловьёв. (...) Иногда он вынимал из кармана... рожок и трубил над спящим городом.” Звук пророческого рожка Соловьёва был услышан всей русской литературой 19-20 столетий. С этого звука по существу начинается вся русская литература серебряного века. Понятие “серебряный век” появилось в 60-х годах 20 века, уже после смерти всех его представителей. Сами себя они называли модернистами (от французского слова modern – “современный”). Этот термин точно передавал заложенную в литературе серебряного века идею создания новой литературы.
Владимир Маяковский. Сбросим Пушкина, Достоевского, Толстого с парохода современности!
Ведущий. В новой литературе наметились три основных течения: символизм, акмеизм, футуризм.Местом паломничества писателей, композиторов, художников, критиков разных верований и направлений стало литературное кафе “Бродячая собака”, официально называвшееся “Художественное общество Интимного театра” и открывшееся 31 декабря 1911 года в Петербурге.Название пародировало романтический образ одинокого художника –“бесприютной бродячей собаки”. Это обыкновенный подвал с тремя комнатами, где сводчатые потолки, заволоченные табачным дымом, к утру казались чуть-чуть волшебными. В начале своего существования “Собака” была клубом для избранных. Здесь ставились пьесы, выступали певцы и музыканты, отмечались юбилеи, всевозможные праздники. Случайным посетителям попасть сюда было трудно. С артистов, композиторов, поэтов и художников входная плата не взималась, а так называемые “фармацевты” (от флигель-адъютанта до ветеринарного врача), случайные посетители кафе, заходившие сюда из любопытства, должны были приобретать входные билеты, цена на которые доходила до 10 рублей. Собирались здесь после двенадцати. К одиннадцати приезжали только “фармацевты”, они пили шампанское и всему удивлялись. Анна Ахматова.
Да, я любила их – те сборища ночные.
На низком столике – стаканы ледяные,
Над чёрным кофеем голубоватый пар,
Камина красного тяжёлый зимний жар,
Весёлость едкую литературной шутки...
Ведущий. В кафе у входа лежала огромная книга, переплетённая в кожу синего цвета (так называемая “Свиная книга”), в которой оставляли свои имена, автографы и отзывы местные посетители.
Николай Гумилёв.
На втором дворе подвал,
В нём приют собачий,
Всякий, кто сюда попал,
Просто пёс бродячий.
Ведущий. Новая литература зарождалась трудно: в бесконечных спорах шли поиски истины. Давайте послушаем, о чём они спорят.
Николай Гумилёв. Что ни говори, а символизм закончил свой путь развития и теперь падает.
Вячеслав Иванов. Но не станете же вы спорить с тем, что символизм, по выражению вашего коллеги Осипа Мандельштама, - то “широкое лоно”, которому обязана жизнью вся русская поэзия 20 века. Мы, поэты-символисты, - связующее звено между двумя мирами: земным и небесным. Мы уверены, что мир внешний – это всего лишь ключ, разгадка к миру внутреннему, тайному. Поверьте, мир внешний – иллюзорный. Истинным является только мир внутренний, скрытый от посторонних. Изучайте себя, друзья, изучайте невидимое миру, и вы откроете тайну Вселенной.
И поэт чему-то учит,
Но не мудростью своей...
И свои у всех печали:
Учит он – воспоминать.
Жизнь сладка на вкус, горька ли,
Сам ты должен распознать,
Юргис Балтрушайтис.
Сладко часу звёздно цвесть!
На земле ступени есть
К неземному рубежу -
Ввысь, куда я восхожу.
Зинаида Гиппиус.
Я к солнцу, к солнцу руки простираю
И вижу полог бледных облаков...
Мне кажется, что истину я знаю –
И только для неё не знаю слов.
Александр Блок.
Жизнь пустынна, бездомна, бездонна,
Да, я в это поверил с тех пор,
Как пропел мне сиреной влюблённой
Тот, сквозь ночь пролетевший, мотор...
Ведущий. В послереволюционные годы, в годы разрухи, поэт, вынужденный сам таскать дрова и добывать продовольственные карточки, чтобы прокормить жену, мать и тётю, находящихся у него на иждивении, так же страстно будет мечтать о мороженой капусте.
Александр Блок.
Но – носящему котомки
И капуста – ананас;
Как с прекрасной незнакомки,
Он с неё не сводит глаз.
Зинаида Гиппиус.
Тройная правда и тройной порог.
Поэты, этому верному верьте.
Только об этом думает Бог:
О человеке.Любви.И смерти.
Сергей Городецкий. С последним я, пожалуй, соглашусь. Но слишком уж у вас всё расплывчато, бестелесно. Искусство есть состояние равновесия прежде всего. Одно другое не исключает. Земное не может существовать без небесного, но и без быта нет бытия.
Николай Гумилёв. Что же касается ангелов, демонов, стихийных и прочих духов, то они не должны перевешивать другие образы. Вы посмотрите, что происходит вокруг!
Та страна, что могла быть раем, (...)
Стала логовищем огня,
Мы четвёртый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.
Владимир Нарбут.
Христос!
Я знаю, ты из храма
Сурово смотришь на Илью:
Как смел пустить он градом в раму,
И тронуть скинию твою!Но мне – прости меня, я болен,
Я богохульствую, я лгу -
Твоя раздробленная голень
На каждом чудится шагу!
Анна Ахматова.
Молюсь оконному лучу –
Он бледен, тонок, прям.
Сегодня я с утра молчу,
А сердце - пополам.
Такой невинный и простой
В вечерней тишине,
Но в этой храмине пустой
Он словно праздник золотой
И утешенье мне.
На рукомойнике моём
Позеленела медь.
Но так играет луч на нём,
Что весело глядеть.
Николай Гумилёв.
Есть Бог, есть мир, они живут вовек,
А жизнь людей мгновенна и убога,
Но всё в себе вмещает человек,
Который любит мир и верит в Бога.
Давид Бурлюк. Ну всё, хватит, накушались мы вашего искусства! Сбросим Пушкина и иже с ним с парохода современности! Мы же творим новую литературу, так начнём с языка! Избавимся от старых тошнотворных слов! Мы провозглашаем словоновшество!
Велимир Хлебников. Приказываю чтить право поэтов на увеличение словаря произвольными и производными словами! Пусть не разум управляет словом, а слово управляет стихотворением!
Мы – творцы будущего мира!
Мы – будетляне!
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехачи, что смеянствуетсмеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно!
Владимир Маяковский.
Я сразу смазал карту будня,
Плеснувши краску из стакана;
Я показал на блюде студня
Косые скулы океана.
Александр Блок. Но позвольте, это же почти символизм!
Владимир Маяковский.
Разве? А вот так не хотите?
Через час отсюда в чистый переулок
Вытечет по человеку ваш обрюзгший жир,
А я вам открыл столько стихов шкатулок;
Я – бесценных слов мот и транжир.
Зинаида Гиппиус. На мой взгляд, образ “стихов-шкатулок” перекликается с заглавием знаменитой поэтической книги символиста Иннокентия Анненского “Кипарисовый ларец”. Вы бы что-нибудь свеженькое прочли.
Владимир Маяковский. Вот вам свеженькое!
Анна Ахматова. Да это же почти мой “протёртый коврик под иконой”!
Игорь Северянин.
Не спорьте, прошу вас.
Было время, и я писал:
Я, гений Игорь – Северянин,
Я всенародно оэкранен!
Своей победой упоён:
Я повсесердно утверждён!
Смешно вспомнить. Среди будетлян немало талантов, и многих из них нельзя не любить, но все вместе они своим откровенным хулиганством лишь понижают нашу духовную культуру.
Позор стране, встречавшей ржаньем
Былым своим очарованьем
И над величием своим!
Не Лермонтова с парохода,
А бурлюков – на Сахалин.
Глумление над всем святым:
Для ободренья же народа,
Который впал в угрозный сплин,
Ведущий. В 1941 году поэт Георгий Шенгели в стихотворении, посвящённом Игорю Северянину, точно обозначил дух того времени:
Вы не были, милый, гением,
Вы не были провозвестником,
Но были Вы просто Игорем,
Горячим до самозабвения,Влюблённым в громокипящее,
Озонных слов кудесником, -
И Вашим дышало воздухом
Погибшее моё поколение.
Относясь с большим уважением к классике, символисты и акмеисты способствовали утверждению Пушкина как национального поэта. В 1921 году зародилась традиция праздновать день рождения Пушкина как День русской культуры. Критики-символисты в буквальном смысле открыли значение Достоевского для русской культуры, под влиянием творчества которого развивалась затем мировая литература 20 века. Футуристы или будетляне, призывавшие “сброситьПушкина, Достоевского, Толстого и прочих и прочих с парохода современности”, разделились на группы: эпигонские и новаторские. Эпигоны занимались подражанием символистам. Новаторы были преисполнены ненависти и воинственности.
А история, перемалывая людей и события, скрупулёзно записывала в свои скрижали очередное нетленное имя.
Понемногу кафе пустеет. Поэты, конечно, засиживаются дольше всех. Гумилёв и Ахматова ждут утреннего поезда, другие сидят за компанию. Потом, за компанию, все вместе поедут на вокзал, где в ожидании поезда пьют чёрный кофе. Разговор уже плохо клеится, больше зевают. На улицах пусто и темно. В церквях звонят к утренней молитве. Дворники сгребают выпавший за ночь снег. Скоро начнётся новый день со своими радостями и заботами. Прощай, “Собака”! До вечера!
Литературное кафе “Бродячая собака” просуществовало до 1915 года. Затем из-за финансовых трудностей его закрыли. Преемником “Собаки” стал “Приют комедиантов”.
В сценарии были использованы отрывки из произведений поэтов и писателей Cеребряного века:
- Ахматова А.А. “Молюсь оконному лучу...”, “Протёртый коврик под иконой...”
- Балтрушайтис Ю.К. “Сладко часу звёздно цвесть!..”
- Блок А.А. “С мирным счастьем покончены счёты...”
- Гиппиус З.Н. “Бессилие”, “Тройное”
- Гумилёв Н.С. “Наступление”, “Фра БеатоАнджелико”
- Иванов В.И. Цикл “Римский дневник 1944 года”
- Маяковский В.В. “А вы могли бы?”, “Нате!”, “Облако в штанах”
- Нарбут В.В. “После грозы”
- Северянин И.В. “Эпилог”, “Позор стране, встречавшей ржаньем...”
Хлебников В.В. “Заклятие смехом”
Сценарий литературного вечера
ВЕЧЕР В КАБАРЕ
«БРОДЯЧАЯ СОБАКА»
Снеткова Ирина Анатольевна,
учитель русского языка и литературы
МБОУ СОШ №1 г.Покрова
Петушинского района
Владимирской области
Вступление
В Петербурге мы сойдемся снова,
Словно сердце мы похоронили в нем,
И блаженное, бессмысленное слово
В первый раз произнесем
В черном бархате советской ночи,
В бархате всемирной пустоты,
Все поют блаженных жен родные очи,
Все цветут бессмертные цветы…
Пронин
Уважаемые дамы и господа! Вечер поэтов, указанный в программе, начнется через 5 минут.
Ведущий
«Бродячая собака» была кабаре исключительно для артистов, художников, литераторов. Заводилой в этом предприятии был несомненно Борис Пронин.
Пронин
Собаку придумал я всецело… У меня возникла мысль, что надо создать романтический кабачок, куда бы мы все, «бродячие собаки» , могли приткнуться, дешево прокормиться и быть у себя, бродячие, бесприютные собаки.
Весь конец 1911г. я бегал по Петербургу, искал и в конце концов набрел на идеальное помещение: угловой дом рядом с Михайловским театром, вход во втором дворе. С улицы вход был забит, и мы его так и оставили. Для нас это была идеальная штука…
«Бродячая собака» имела и свою летопись в виде огромного фолианта, переплетенного в свиную кожу, лежащего при входе, в кот. все посетители были обязаны по меньшей мере вносить свои имена, поэты – экспромты, художники – зарисовки.
Но вот и первые посетители. Анна Ахматова и Николай Гумилев! Михаил Кузьмин! Георгий Иванов! Господа, пора начинать! Тема нашего вечера – Петербург.
Анна Ахматова
Все мы бражники здесь, блудницы.
Как не весело вместе нам!
На стенах цветы и птицы
Томятся по облакам.
Ты куришь четную трубку,
Так странен дымок над ней.
Я надела узкую юбку,
Чтоб казаться еще стройней.
Навсегда забиты окошки:
Что там, изморозь или гроза?
На глаза осторожной кошки
Похожи твои глаза.
Николай Гумилев.
Анна, оставь эти мрачные мысли. С этим городом у меня связано много светлого. Петербург во мне с детства, Я учился в Царскосельской гимназии, директором и преподавателем кот. был И. Ф. Анненский. Возможно, именно он воспитал в нас любовь к литературе.
Ст. «Памяти Анненского»
К таким нежданным и певучим бредням
Зовя с собой умы людей,
Был Иннокентий Анненский последним
Из царскосельских лебедей,
Я помню дни: я, робкий, торопливый,
Входил в высокий кабинет,
Где ждал мене спокойный и учтивый
Слегка седеющий поэт.
Десяток фраз, пленительных и странных,
Как бы случайно уроня,
Он вбрасывал в пространства безымянных
Мечтаний – слабого меня.
…Скамью я знаю в парке; мне сказали,
Что он любил сидеть на ней,
Задумчиво смотря, как сини дали
В червонном золоте аллей
Анна Ахматова
Еще годовалым ребенком я была перевезена из Одессы на север – в Царское Село. Там я прожила до 16 лет. Училась в Царскосельской женской гимназии. Сначала плохо, потом гораздо лучше. Но всегда неохотно. Мои первые воспоминания – царскосельские: зеленое, сырое великолепие парков, выгон, куда меня водила няня, ипподром, где скакали маленькие, быстрые лошадки…
Ст. « В Царском Селе» (1)
По аллее проводят лошадок.
Длинны волны расчесанных грив.
О, пленительный город загадок,
Я печальна, тебя полюбив.
Николай Гумилев.
В Царском Селе состоялась встреча, во многом определившая мою жизнь и творчество. В конце 1903 года я познакомился с гимназисткой Анной Горенко, моей будущей женой – А. Ахматовой.
Ст. « Сердце бьется ровно, мерно»
Сердце бьется ровно, мерно.
Что мне долгие года!
Ведь под аркой на Галерной
Наши тени навсегда.
Сквозь опущенные веки
Вижу, вижу, ты со мной,
И в руке твоей навеки
Нераскрытый веер мой.
Оттого, что стали рядом
Мы в блаженный миг чудес,
В миг, когда над Летним Садом
Месяц розовый воскрес.-
Мне не надо ожиданий
у постылого окна
И томительных свиданий.
Вся любовь утолена.
Ты свободен, я свободна,
Завтра лучше, чем вчера,-
Над Невою темноводной,
Под улыбкою холодной
Императора Петра.
Пронин
Лирика ваша, строгая и классически соразмерная. Родственна архитектурному облику Петербурга, торжественным разворотам его улиц и площадей, плавной симметрии знаменитых набережных, окаймленных золотой каллиграфией фонарей, мраморным и гранитным дворцам, его бесчисленным львам, крылатым грифонам, египетским сфинксам, античным атлантам, коллонадам, соборам и блистающим шпилям.
Уже первые читатели говорят, что вы являете собой как бы классический тип петербурженки, ваша поэзия неотделима ни от Летнего сада, ни от Марсова поля, ни от Невского проспекта, ни,конечно же, от белых ночей, воспетых Пушкиным и Достоевским.
Георгий Иванов
И меня привлекает ампирный Петербург с его строгостью архитектурных линий, а пейзажные зарисовки полны аллюзий на живописные полотна Клода Лоррена.
Я, следуя семейным традициям, учился во Втором кадетском корпусе в Петербурге. Здесь во мне проснулась страсть к стихам, которые я писал во время уроков.
Ст. « Петергоф» (2)
Как древняя ликующая слава,
Плывут и каменеют облака,
И ангел с крепости Петра и Павла
Глядит сквозь них – в грядущие века.
Но ясен взор – и неизвестно, что там,-
Какие сны, закаты, города –
На смену этим блеклым позолотам –
Какая ночь настанет навсегда!
Ведущий
Георгий, как вы умеете по-новому сопоставить и оживить привычные образы, вы обладаете способностью к скульптурно-красочной передаче зрительных восприятий.
Георгий Иванов
Мне хочется написать книгу, возможно, я ее назову «Закат над Петербургом», где пронесется история великой столицы империи от дней ее высочайшего расцвета до медленного угасания. Люди, так или иначе способствующие вырождению Петербурга, лично – невинны. Никто из них не отдает себе отчета в деле рук своих. Столица мельчает, обезличивается – и люди, которые в ней живут, распоряжаются, строят, «охраняют основы» - тоже мельчают, вырождаются. Всех задействовала, всем руководит судьба, если угодно, Рок.
Ст. « Вновь Исакий в облаченье»
Вновь Исакий в облаченье
Из литого серебра.
Стынет в грозном нетерпенье
Конь Великого Петра
Ветер душный и суровый
С черных труб сметает гарь…
Ах! Своей столицей новой
Недоволен государь.
Михаил Кузьмин
Анна Андреевна, какая у вас любовь к деталям. Конечно, в минуты крайней опасности, когда смерть близка, в одну короткую секунду мы вспоминаем столько, сколько не представляется нашей памяти и в долгий час, когда мы находимся в обычном состоянии духа.
И воспоминания эти идут не последовательно, а набегают друг на друга острой и жгучей волной, из которой сверкнет: то давно забытые глаза, то облако на весеннем небе, то чье-то голубое платье, то голос чужого вам прохожего. Эти мелочи, эти конкретные осколки нашей жизни мучат и волнуют нас больше, чем мы того ожидаем, и возвращают нас к тем минутам, к тем местам, где мы любили, плакали, смеялись и страдали, где мы жили.
В 1884г. моя семья переехала в Петербург. После волжского раздолья столичный город неприятно поразил меня своею серостью, подчищенностью и безжизненностью. Однако впоследствии я сроднился с этим городом и сейчас думаю, что по-настоящему дома можно себя чувствовать только в Петербурге.
Входит Мандельштам
Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских, набухших желез……
Ведущий
Максимилиан Волошин прав – Мандельштам нелеп, как настоящий поэт!
Анна Ахматова
Конечно, наш первый поэт.
Пронин
Вы как раз вовремя: мы говорим о Петербурге. Вы ведь тоже не равнодушны к этому городу7
Анна Ахматова
Мы знаем исток Пушкина, Блока, но кто укажет, откуда до нас донеслась эта новая божественная гармония, которую называют стихами Мандельштама.
Осип Мандельштам
Я с детства находился под впечатлением архитектурно-исторического облика Петербурга, и этот город неразрывно вошел в самую ткань моих стихов. Именно здесь весной1911г. я познакомился с А.Ахматовой и Н.Гумилевым.
Ст. «Адмиралтейство»
В столице северной томится пыльный тополь,
Запутался в листве прозрачный циферблат,
И в темной зелени фрегат или акрополь
Сияет издали – воде и небу брат.
Ладья воздушная и мачта-недотрога,
Служа линейкою преемникам Петра,
Он учит: красота – не прихоть полубога,
А хищный глазомер простого столяра.
В моих стихах образ города рождается при совмещении пушкинского Петербурга и Петербурга ХХ столетия: по-прежнему «чудовищна и жестока» Российская государственность, по-прежнему невыносима тоска Онегина, по-прежнему клянет судьбу Евгений из «Медного всадника», а на Сенатской площади чудится блеск солдатских штыков.
Ст. «Петербургские строфы»
Над желтизной правительственных зданий
Кружилась долго мутная метель,
И правовед опять садился в сани,
Широким жестом запахнув шинель.
Зимуют пароходы. На припеке
Зажглось каюты толстое стекло.
Чудовищна, - как броненосец в доке,-
Россия отдыхает тяжело.
А над Невой – посольства полумира,
Адмиралтейство, солнце, тишина!
И государства желтая порфира,
Как власяница грубая, бедна.
Тяжка обуза северного сноба –
Онегине\а старинная тоска;
На площади Сената – вал сугроба,
Дымок костра и холодок штыка.
Черпали воду ялики, и чайки
Морские посещали склад пеньки,
Где, продавая сбитень или сайка,
Лишь оперные бродят мужики.
Летит в туман моторов вереница.
Самолюбивый, скромный пешеход,
Чудак Евгений- бедности стыдится,
Бензин вдыхает и судьбу клянет.
Ст. «В последний раз мы встретились тогда…»
Николай Гумилев.
Я чувствую, я знаю, такими счастливыми, как здесь, на берегах Невы, мы уже никогда и нигде не будем.
Звучит «Реквием» Моцарта.
Ведущий
Николай Гумилев в 1921г. расстрелян по приговору ЧК
В 1922г. Георгий Иванов навсегда покинул Россию
Михаил Кузьмин, избежав арестов и преследований, умер в 1936г.
Осип Мандельштам умер в пересыльном лагере «Вторая речка», недалеко от Владивостока 27 декабря 1938г., похоронен в общей могиле.
Анна Ахматова
ст. «Петроград»
И забыли навсегда,
Заключены в столице дикой,
Озера, степи, города
И зори родины великой.
В кругу кровавом день и ночь
Долит жестокая истома…
Никто нам не хотел помочь
За то, что мы остались дома,
За то, что город свой любя,
А не крылатую свободу,
Мы сохранили для себя
Его дворцы, огонь и воду.
Иная близится пора,
Уж ветер смерти сердце студит,
Но нам священный град Петра
Невольным памятником будет.