Что означает догмат. Что такое догмат: православный взгляд. Возникновение школ и книг

Раздел очень прост в использовании. В предложенное поле достаточно ввести нужное слово, и мы вам выдадим список его значений. Хочется отметить, что наш сайт предоставляет данные из разных источников – энциклопедического, толкового, словообразовательного словарей. Также здесь можно познакомиться с примерами употребления введенного вами слова.

Значение слова догмат

догмат в словаре кроссвордиста

догмат

Толковый словарь русского языка. Д.Н. Ушаков

догмат

догмата, м. (от греч. dogma) (книжн.).

Основное непререкаемое утверждение в религиозном учении. Догмат непогрешимости папы (у католиков).

перен. Отдельное положение какого-н. учения, научного направления, имеющее основополагающий характер.

Толковый словарь русского языка. С.И.Ожегов, Н.Ю.Шведова.

догмат

А, м. Основное положение в религиозном учении, считающееся (церковью) непреложной истиной и не подлежащее критике. Догматы христианства.

Новый толково-словообразовательный словарь русского языка, Т. Ф. Ефремова.

догмат

м. Основное положение в религиозном учении, принимаемое на веру и не подлежащее критике.

Энциклопедический словарь, 1998 г.

догмат

в религии - утвержденное высшими церковными инстанциями положение вероучения, объявляемое церковью непреложной истиной, не подлежащее критике. Систему догматов имеют христианство, ислам, буддизм и др.

То же, что догма.

Википедия

Догмат

До́гма́т , или до́гма - утверждённое церковью положение вероучения, объявленное обязательной и неизменяемой истиной, не подлежащей критике.

Примеры употребления слова догмат в литературе.

Для философских материалистов абиогенез является одним из догматов их веры.

Ваши понятия о Добре и Зле, родившиеся из церковных догматов и из абсолютистских учений отцов церкви, несколько расширились за время существования христианства.

Тогда Господь вывел меня временно оттуда и привел в Церковь Адвентистов Седьмого Дня, где Ветхий Завет изучают тщательно, но тол-куют его подгоняя под свои теории и догматы .

Тьма, по альбигойским догматам , отделена от света совершено и по этому каламбур не может устраивать ни силы света, ни тьмы.

Другими словами, отрицание важнейших церковных догматов и основных таинств, отказ от поклонения святым и непризнание индульгенций, ликвидация транжирящей огромные средства католической иерархии, объявление папы наместником Сатаны, отмена церковной десятины и упразднение землевладений клира, отказа от католических храмов - таковы основные черты альбигойской ереси, в которой отразился протест народных масс против феодально-церковных порядков.

Ах, теперь я понял, что так угнетало отцов церкви, а особенно Августина - эту непостижимость, унизительную не только для здравого рассудка, но и для чувств, они не смогли понять, упрятали свое изумление в догматы , отказались от собственного разума, не зная, что им явилась антиномия, заключенная в технике, а не в этике творения.

догматом об его Боговдохновенности?

Как разрешается антиномия между столь явно компиляционным характером Священного Писания и Ветхого Завета и догматом об его боговдохновенности?

Значит, Араго вез с собой догматы , которыми жил, чтобы причинить им ущерб?

Ибо всех, кто не соглашался с ним в догматах , именовал святой и блаженный вероучитель антихристами, нечестивцами, безбожникам, обольстителями, обманщиками, псами и предателями.

Хотя в свое время Вирхов сказал: пока не будет найдена искусственная среда для культивирования палочки Ганзена, до тех пор заразность проказы не может быть введена в догмат .

Храм Витберга, как главный Догмат христианства, тройственен и неразделен.

Когда король Фердинанд собрал кортесы королевства в Монсоне, в епархии Лериды, в 1510 году, депутаты городов и местечек громко жаловались на злоупотребления со стороны инквизиторов властью не только в делах веры, но и относительно разных вопросов, посторонних догмату , каковы ростовщичество, богохульство, содомия, двоеженство, некромантия и другие дела, которые им неподсудны.

Именно сомнение в доказательности догматов было главной причиной осуждения Абеляра.

По счастью, отец Иреней оказался любезным, неглупым человеком, не слишком закосневшим в догматах веры и не желавшим стеснять свободу своего молодого короля.

положения, принимаемые на веру за непреложную истину, неоспоримую и неизменную при любых обстоятельствах. Формулируемые догматы конкретизируют официальную доктрину церкви.

Отличное определение

Неполное определение ↓

ДОГМАТЫ

р е л и г и о з н ы е – официально признанные осн. положения религ. вероучения, исповедание к-рых считается непременным условием постижения божества и "спасения". Термин "Д." произошел от слова догма и означает положение религ. вероучения, принимаемое слепо, на веру. Система Д. имеется во всякой оформившейся религии: христианстве, иудаизме, исламе, индуизме и др. В христианстве первая офиц. формулировка Д. была дана в 325 на Никейском соборе и составила т.н. никейский символ веры. В 381 на Константинопольском соборе никейский символ был дополнен рядом новых Д. и составил вместе с этими дополнениями т.н. никеоцареградский символ, включающий 12 осн. Д. К ним относятся Д. единства и троичности божества, грехопадения и искупления, воскресения Христова, Страшного суда и т.д. Константинопольский Вселенский собор принял специальное постановление о том, что сформулированные им Д. должны "во-веки" оставаться неприкосновенными и неизменными. Тем не менее ход внутрицерк. идеологич. и политич. борьбы вынуждал господств. в церкви группировки формулировать новые Д. В связи с борьбой против монофизитов был принят на 4-м Вселенском соборе Д. о двух естествах Христа – человеческом и божественном, – причем собор обратился к имп. Маркиану с разъяснением о том, что этот новый Д. не дополняет, а только "раскрывает" символ веры. Борьба против монофелитов привела к формулировке 6-м Вселенским собором (681) Д. о двух волях Христа. В борьбе против иконоборчества 7-й Вселенский собор (781) принял имеющее силу Д. вероопределение об иконопочитании. Православная церковь формально остановилась на Д., принятых Вселенскими соборами, включая седьмой. Католич. церковь (см. Католицизм) неоднократно пополняла число Д., причем основанием для установления нового Д. служило не только решение церк. собора, но и единоличное определение рим. папы, поскольку последний считается непогрешимым главой церкви. Сама эта непогрешимость папы тоже является Д. католицизма. Помимо этого Д., католицизм признает не принимаемые др. христ. вероисповеданиями Д. о чистилище, о непорочном зачатии Богородицы, об исхождении святого духа не только от бога-отца, но и от бога-сына и нек-рые др. В протестантизме нет твердо установленной системы Д., как нет и центр. церк. учреждения, одной из функций к-рого было бы утверждение этих Д. Первоначально догматика протестантизма отличалась тем, что она базировалась только на Библии и не принимала во внимание "священное предание". Однако, поскольку Библия поддается различным и часто противоречивым толкованиям, протестантизм создал огромную богословскую лит-ру, задачей к-рой явилось введение некоего единообразия в истолкование "истин веры". Ортодоксальный протестантизм обнаруживает тенденцию рассматривать как Д. осн. положения катехизиса Лютера. Вся христ. церковь считает Д. "богооткровенными" (см. Боговдохновенность) истинами, полностью содержащимися в Библии и не подлежащими никаким изменениям. Признание того или иного Д. или отказ от такого признания считается монополией церкви, а непогрешимость последней, в частности, по вопросам установления и толкования Д., в свою очередь, является Д. В иудаизме Маймонидом было установлено 13 Д. веры, напр. о вечности и всеведущности бога, о том, что придет мессия, и т.д. В дальнейшем число Д. в иудаизме сократилось до трех. И. Крывелев. Москва. В и с л а м е религ. догматика оформилась в схоластич. богословии – каламе. Осн. Д. ислама – единство бога-аллаха, к-рый, по Корану, "не родил и не рожден, и нет никого равного ему" (сура 112). Второй Д. – пророч. миссия Мухаммеда, к-рый якобы по внушению свыше сообщил роду человеческому божеств. откровение, записанное в Коране. Помимо того, религ. вероучению ислама свойствен Д. о предопределении, согласно к-рому все дела, слова и мысли любого человека еще до сотворения мира были предопределены аллахом. Человек, по мнению мусульм. богословов, не обладает свободной волей, но имеет способность "приобретать" праведные и греховные действия. В и н д у и з м е осн. Д. являются: признание святости Вед, неравенства людей, переселения душ и др. Е. Беляев. Москва. Богословие в содружестве с наиболее реакц. школами идеалистич. философии ставит своей целью создать нечто вроде "рационального" обоснования Д. Это является, в частности, специальной задачей т.н. догматич. богословия. Решение такой задачи принципиально невозможно, ибо Д. любой религии при попытке их анализа в свете разума обнаруживают свою полную антинаучность, иррациональность, несостоятельность и реакционность. Религ.-догматич. мышление, пытавшееся подчинить себе сознание масс, полностью разрушается развитием научных и атеистических знаний, опровергающих всяческие Д. И. Крывелев. Москва. Лит.: Гарнак?., История догматов, в кн.: Общая история европейской культуры, т. 6, СПБ, ; ?ранцев Ю. П., У истоков религии и свободомыслия, М.–Л., 1959; Sееberg R., Lehrbuch der Dogmengeschichte, Lpz., 1908; Dorner ?., Grundriss der Dogmengeschichte, В., 1899; L?demann H., Christliche Dogmatik, Bd 1, Bern, 1924.

Слову «догмат» (и производным от него) в нашем языке очень не повезло. Для светских людей это слово имеет отчетливо негативный характер. В бытовом языке оно уже вошло в речевые штампы, такие как «наука опровергла религиозные догматы» или «христианские догматы сковывают современного человека». Люди, которые употребляют подобные штампы, обычно затрудняются назвать догматы, о которых идет речь, и указать, в чем их суть. Что же такое догматизм для нецерковных людей? Насколько можно понять, под ним понимается отказ думать, отказ принимать участие в рассмотрении чего-либо, что может поколебать устоявшиеся мнения, то есть интеллектуальная нечестность и закрытость.

В этом понимании догматизм, несомненно, дурное качество: это одно из проявлений гордыни — отказ признать свое мнение ошибочным, даже когда эта ошибочность совершенно очевидна. Людям свойственно ошибаться, а людям нерассудительным — настаивать на своих ошибках. Догматизм такого рода никак не связан ни с Православием, ни с религией вообще — атеизм в этом смысле всем догматикам догматика; хотя, конечно, и люди верующие от него не застрахованы. Однако такой «догматизм» в лучшем случае очень слабо соотносится с догматикой Церкви. Это хотя и однокоренные слова, но, пожалуй, общий корень — это все, что у них есть общего. Мы живем в парадоксальной культуре, которая восхваляет разум — и отказывается думать; превозносит знания — и не желает знать; настаивает на интеллектуальной открытости — и игнорирует все, что не вписывается в ее систему воззрений. В этой культуре принято считать, что духовность менее всего нуждается в четких определениях. Так ли это? Для того чтобы понять, почему Церковь так настаивает на своих догматах, нужен отказ от догматизма; нужна определенная степень свободы и открытости. Нужна готовность усомниться в общих мнениях; нужно — употребим это слово — свободомыслие, чтобы не соглашаться с телевизором. Итак, давайте попробуем разобраться, что же такое догматы и почему они так важны.

Догматом в Церкви называется соборно принятое вероучительное положение; важнейшие догматы приведены в Символе веры, который поется за каждой Литургией и ежеутренне читается христианами. Догматы обязательны для всех членов Церкви; если человек не разделяет их, он не является православным христианином. Многим людям это кажется непонятным. Почему у веры должны быть четкие и обязательные рамки?

О различиях между ангелами и эльфами

Есть разные способы, которыми можно изобразить эльфов — в виде мудрых и прекрасных существ, как эльфы Толкина; в виде существ глуповатых и некрасивых, как домашние эльфы у Роулинг; в виде остроухих девочек с луками, как в японских комиксах, или как-то иначе. Любой человек, который станет горячо уверять, что подлинные эльфы такие и только такие, а любые попытки изобразить их как-то иначе есть гибельное заблуждение, покажется просто сумасшедшим.

Большинство людей согласны, что эльфов не существует — какой смысл спорить о форме ушей вымышленных существ? Даже если человек в определенном смысле верит в эльфов — то есть его согревает мысль о том, что где-то в глухих местах или в иных измерениях эльфы существуют — какая-либо догматика в этой вере покажется ему неуместной. Вера в эльфов — совсем не вопрос жизни и смерти: даже если сам человек относится к ней очень трепетно, он понимает, что другие люди без нее отлично обходятся. Если у них тоже есть какие-то мечты, согревающие душу, то это могут быть совсем другие мечты. Если вы впали в неправильные воззрения относительно эльфов — вам это ничем не грозит; если с верностью держитесь правильного — вам это ничего не обещает. Да и имеет ли вообще смысл говорить о правильных или неправильных взглядах на эльфов? Каждый волен выбирать, что ему больше нравится. Вера в эльфов адогматична.

Когда мы говорим не об эльфах, а, скажем, о токе высокого напряжения, наши взгляды становятся гораздо более жесткими; как известно, инструктор по технике безопасности есть зануднейший из людей. Относительно тока вы не можете верить в то, что вам больше нравится. Есть правильные и неправильные взгляды на ток, и неправильные взгляды могут стоить вам жизни.

Почему можно позволить себе адогматичный подход к эльфам, но не к электричеству? Дело в том, что электричество существует на самом деле. Оно относится к реальному миру. В отношении вымышленных существ всякий волен фантазировать, реальность же такова, какова она есть, независимо от того, что мы о ней думаем. Как говорит школьный учебник физики, «реальность — это то, что существует независимо от нас и наших мыслей об этом». У реальности есть некая упрямая «несговорчивость» — она никак не зависит от наших верований. Это означает, что некоторые представления о реальности верны, некоторые — ошибочны. Когда нам приходится действовать в реальном мире, мы прекрасно понимаем, что руководствоваться неверными представлениями опасно. Не стоит разубеждать человека, который неправильно мыслит об эльфах, но нам определенно стоит попытаться переубедить человека, который неправильно мыслит о токе высокого напряжения. Если люди придерживаются разных представлений о таком месте, как Москва, то некоторые из этих представлений истинны, некоторые — нет. Если человек уверен, что по заснеженным улицам Москвы белые медведи ходят в поисках развесистой клюквы, он ошибается. В реально существующей Москве белые медведи по улицам не ходят, а клюква — кустарник стелющийся и развесистой не бывает, да и на асфальте не растет.

Реален ли Бог? Если правы атеисты и Бог не более реален, чем эльфы или Дед Мороз, а вера — просто мечтание, вымысел, сказка, которая может принести немного утешения и, может быть, нравственного наставления, то в догматах действительно нет никакого смысла. Но если Бог реален — и, как полагает Церковь, более реален, чем что бы то ни было, то некоторые утверждения о Нем истинны, а некоторые — ложны. Одни люди придерживаются глубоко ошибочных представлений о Нем, другие — менее ошибочных, взгляды третьих при возможных непринципиальных ошибках в целом истинны. Признавая это, мы не впадаем в узость; мы просто признаем, что Бог существует на самом деле. Вера как мечтание адогматична; вера как определенные взаимоотношения со сверхъестественной реальностью неизбежно предполагает некое знание и некие правила — догматы.

Есть ли у нас надежда?

Много раз за последние примерно двести лет нам предлагали очищенное, адогматичное христианство. Известным, хотя далеко не единственным его проповедником был Лев Толстой. Да и в наше время популярная писательница Людмила Улицкая говорит в своем романе «Даниель Штайн, переводчик»:

«Достойно и правильно вести себя важнее, чем соблюдать обряды. “Ортопраксия”, правильное поведение, важнее, чем “ортодоксия”, правильное мышление. Это и есть острие разговора. Признание или непризнание Иисуса Мессией, идеи Троичности, Искупления и Спасения, вся церковная философия не имеют никакого значения, если мир продолжает жить по законам ненависти и эгоизма».

Она озвучивает очень популярный в наше время тезис. Этические заповеди — это более-менее понятно, а вот «Троица, Искупление… вся церковная философия» — это что-то непонятное и, по-видимому, ненужное, что только затуманивает «простое учение Христа». Популярность этой точки зрения связана с частичной истиной, которая в ней есть, — религиозность, которая тщательно хранит обряды, исповедует на словах правую веру, но попирает своих ближних, много раз обличена еще пророками. И правильно, по всей форме совершаемое богослужение, и правильное вероучение может быть тщетным перед Богом, если при этом человек «обижает сироту и не вступается за вдову».

Зачем же тогда нужна вера в Божество Христа и другие догматы? Вопрос о том, зачем нужны догматы, как и любой вопрос «зачем», предполагает какую-то цель, которой мы хотим добиться. Зачем нужна карта? Чтобы путешествовать. Зачем нужен номер рейса? Чтобы улететь туда, куда мы хотим, а не на другой конец земли. Зачем нужен телефон друга? Чтобы разговаривать с ним. Если мы не собираемся никуда отправляться и не собираемся поддерживать отношений с друзьями, нам все это не нужно.

Зачем нужны догматы? Может быть, не очень хорошо отвечать вопросом на вопрос, но иначе не ответишь — а что мы вообще хотим от жизни? Для профессиональной карьеры, путешествий в другие страны, заботы о здоровье догматы не нужны. Есть ли в жизни более глубокий смысл? Обещано ли нам что-то большее? Иногда мы переживаем опыт красоты и величия, чуда и тайны, благоговейного трепета; что это: просто иллюзия, побочный эффект биохимических процессов, происходящих в мозгу, или через ткань привычного нам мира просвечивает нечто большее? Завершается ли наша жизнь старостью и смертью или смерть — это дверь, ведущая куда-то? Когда мы в трудную минуту взываем к Богу — есть ли Тот, Кто нас слышит? Иногда смертельная опасность, горе, болезнь вытряхивают человека из привычного, налаженного хода жизни, и он оглядывается в поисках ответов. Иногда внешне ничего необычного не происходит, но человек останавливается, как громом пораженный, и, как внезапно проснувшийся, будто впервые замечает солнце на небе. В самом деле, есть ли Бог? Могу ли я взывать к Нему и надеяться на Него? Иначе говоря, есть ли у нас надежда? Можем ли мы встретить Того, Кто любит нас и спасет?

Церковное христианство и то «христианство без догматов», которому симпатизируют многие наши современники, отделяет друг от друга именно вопрос о надежде. Если нам предстоит смириться с тем, что никакой вечной надежды у нас нет, что никакое небесное спасение нас не ожидает — мы умрем и будем как вода, вылитая на землю, которую уже нельзя собрать (2 Цар 14: 14), тогда все, о чем стоит позаботиться, — это по возможности не причинять друг другу боли в те краткие годы, которые у нас есть между рождением и смертью — между небытием и небытием. «Дедогматизация» христианства, сведение Иисуса к учителю доброты означают отказ от надежды: ты состаришься, изветшаешь и умрешь, как и все, кого ты любишь; все, что тебе может дать Иисус, — это немного человеческого тепла и поддержки в общине тех, кто последует его моральному учению всерьез. Фраза из романа Людмилы Улицкой «веруйте, как хотите, только заповеди соблюдайте, ведите себя достойно» прекрасно выражает суть дела — никакой реальной надежды у вас нет, поэтому можете фантазировать как угодно — не имеет значения как.

Впрочем, с человеческим теплом тоже в итоге оказывается небогато: мы, люди, существа эгоистичные и склочные, и нередко беда тех, кто мечтает о бездогматичном христианстве, — в том, что они не могут вписаться ни в одну реально существующую общину.

Низведение Христа до уровня Джона Леннона с его песней Аll you need is love («Все, что тебе нужно, — это любовь») делает христианскую веру столь же бессмысленной, как вера в Джона Леннона, который может лишь напомнить вам, в чем вы нуждаетесь, но не может вам этого дать.

Но Евангелие — это не весть о том, как нам жить так, чтобы по возможности друг друга не мучить; вернее, это в Евангелии не главное. Закон проповедан уже пророками, в небиблейском мире ему можно найти многие параллели, в этом отношении Новый Завет не оригинален. Евангелие — это возвещение о Надежде. Человеческая жизнь глубоко трагична; тот, кто этого еще не понял, непременно поймет. Евангелие провозглашает надежду перед лицом ужаса, отчаяния и неизбежной смерти; оно говорит о том, как Бог стал человеком и погрузился в ужас, муку и смерть глубже любого из нас, и восстал из мертвых, победив все это — победив для каждого, кто обратится и уверует. Это надежда над гробом близкого и любимого человека, надежда на собственном смертном одре; и именно эту надежду и охраняют догматы.

Кто такой Иисус?

Если Иисус — просто учитель нравственности, никакой надежды у нас нет — давайте отдавать себе в этом отчет. Смерть не побеждена. Никакой небесный Иерусалим нас не ожидает. Но помимо толстовства — во всех его многочисленных изводах — в истории христианства были и другие ереси. Многие из них признавали Иисуса выдающимся Божиим посланником, даже (в определенном смысле) Сыном Божиим. Однако Церковь настаивала — и настаивает — на том, что Господь наш Иисус Христос есть совершенный Бог и совершенный человек. Это догмат, и те, кто не принимает его, чужды православной вере.

Почему это так? Давайте обратимся к самым, наверное, известным словам Писания — Бог есть любовь . Множество людей, которые никогда не открывали Библию, знают эти слова; немногие знают, кому они принадлежат, — их приписывают то Льву Толстому, то каким-то индийским учителям, то еще кому-то. На самом деле их произносит апостол Иоанн: Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь. Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него. В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши (1 Ин 4 :8-10). О том же говорит и апостол Павел: Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками (Рим 5 :8).

Если мы немного задумаемся над словами апостолов, они покажутся нам очень странными. Каким же это образом страшная смерть Праведника может быть свидетельством Божией любви? Нам в голову не придет усматривать Божью любовь в том, что хорошего, праведного человека оклеветали, неправедно осудили, подвергли издевательствам и истязаниям и наконец убили изощренно-мучительной смертью. Человеческую верность тут усмотреть можно — но вера в Божию любовь может скорее поколебаться. Но апостолы видят здесь неколебимое основание и неиссякаемый источник веры именно в Божию любовь. Почему? Потому что для Апостолов жертва Христа есть жертва со стороны Бога; а это имеет смысл только в том случае, если мы разделяем веру апостолов в то, что Христос — Бог. В Иисусе Христе Бог и человек являются одной личностью, и жертва, которую ради нашего спасения приносит Христос, есть жертва, принесенная Богом. Слова Бог есть любовь апостол Иоанн произносит, имея в виду Бога, Который стал человеком и принял муку и смерть ради спасения своих мятежных творений. Это основание нашей веры в любовь Божию и ограждают догматы, и ограждают они ее от попыток ересей эту веру разрушить.

Еретики прошлого оспаривали либо Божество Христа, либо Его человеческую природу; для докетистов (и позже катаров) человеческая природа Христа была иллюзорной; ариане, хотя и признавали Христа сверхъестественным Сыном Божиим, отказывались видеть в нем Бога, совечного Отцу.

То и другое обращало нашу надежду в прах: если Иисус — не человек, то никакого Искупления не произошло. Он остается глубоко чужд тому человеческому роду, который вроде бы пришел спасти; Голгофа — не высшее проявление спасающей любви Божией, а иллюзия, голограмма, киношный спецэффект. Если Он не Бог, то никакой Божией любви в Голгофе нет — более того, есть ее отрицание. В этом случае вовсе не Бог в плоть облекся и был распят и погребен за нас, неблагодарных и злонравных , а Бог отдает на смерть глубоко преданного Ему праведника. Является ли этот праведник просто человеком (как полагают либеральные богословы) или высшим из ангельских творений (как полагал Арий еще в IV веке и полагают современные свидетели Иеговы), в любом случае он — не Бог, и его жертва — это никак не жертва со стороны Бога.

И вот, чтобы защитить нашу надежду, и принимается на четвертом Вселенском Соборе Халкидонский догмат — Церковь четко формулирует свою изначальную веру в то, что Иисус — совершенный Бог и совершенный человек. Мы можем отказаться его признавать, но тогда апостольская вера в то, что Бог есть любовь, — не наша вера. В этом случае Бог (как бы мы Его себе ни представляли) не облекся в нашу плоть и не принял нашу смерть, чтобы спасти нас.

Человек, который отказывается признавать догматы, не может разделить нашей надежды — отнюдь не потому, что мы ему этого не позволяем, но потому, что вся наша надежда держится на том факте, что Бог облекся в человека и страдал ради страдающего, был умерщвлен ради умерщвленного и погребен ради погребенного .

Если вы действительно отправляетесь в путь

Открывая Евангелие, мы оказываемся в ситуации выбора — дверь открыта, нас зовут, мы можем отозваться и отправиться в путь. И тут догматы оказываются предметом не теоретического рассуждения, а повседневной практики. Простейшее и самое очевидное проявление веры — молитва — уже догматична. Вы можете говорить, что «признание или непризнание Иисуса Мессией, идеи Троичности, Искупления и Спасения, вся церковная философия не имеют никакого значения» только до определенного момента: до тех пор, пока не попробуете помолиться. Как только вы приступите к молитве, перед вами неизбежно встанет вопрос — обращаться ли к Иисусу как к Господу и Спасителю или нет; произносить слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу или нет. При этом отказ исповедать Иисуса Господом будет выбором никак не менее догматическим — только выбором других догматов. Любая молитва и любой акт поклонения Богу требуют определенного вероисповедного выбора — и избежать его можно, только отказываясь от молитвы. Пока мы не собираемся никуда идти и только рассуждаем о путешествиях, мы можем считать неважным, каким путем идти, или полагать все пути одинаковыми; но как только мы решаемся идти, мы выбираем вполне определенный путь и отказываемся от других.

Невозможно лукавить в молитве; невозможно обращаться к Иисусу как к Господу и Сыну Божию и в то же время не верить в это или полагать это неважным. Однако речь идет не только о том, какими словами мы обратимся — и какими не обратимся — к Богу. Личное отношение христианина к Богу, его личное доверие и надежда неразрывно связаны с верой в определенные истины о Боге. Доверие и надежда — и как жизненная позиция, и как эмоциональное переживание — стоит на определенном, догматически четком представлении о Боге; если мы разрушаем это представление, мы разрушаем все — доверие, надежду, духовную жизнь и этику.■

ДОГМАТЫ

Догматические определения, принятые на Вселенских Соборах, не создавали какую-то новую веру, но облекали изначальную веру Церкви в четкие формулировки, которые должны были защитить ее от искажений. Все такие формулировки принимались в ответ на выступления лжеучителей-еретиков.

Основная часть догматов сосредоточена в Никео-Цареградском Символе Веры, составленном из решений Первого (Никейского) и Второго (Константинопольского) Вселенских Соборов.

В Символе Веры мы исповедуем веру в Бога, единого в Трех Лицах: Бога Отца, Бога Сына и Бога Святого Духа . Веру в Боговоплощение , совершившееся в Иисусе Христе, в Его жертвенную смерть ради нас, в телесное воскресение , в вознесение, в предстоящее второе пришествие и в вечное спасение верующих.

Мы исповедуем, что Церковь создана Господом Иисусом и именно в ней Он совершает наше спасение.

На последующих Вселенских Соборах православная догматика была дополнена тремя важнейшими определениями, которые не вошли в текст Символа Веры, так как были приняты Церковью уже после его формирования.

На Четвертом Вселенском Соборе был сформулирован догмат о двух природах Христа : Божественной и Человеческой, которые соединились в воплотившемся Спасителе неслитно, неразлучно, нераздельно и неизменно. Этот догмат также называют Халкидонским, по названию города, в котором проходил Вселенский Собор.

На Шестом Вселенском Соборе был принят догмат, утверждающий, что в Иисусе Христе есть две воли и два естественных действия — Божественное и Человеческое . Они соединены неразлучно, неизменно, нераздельно, неслиянно, подобно двум природам Спасителя. При этом воля человеческая во Христе полностью подчинена воле Божественной.

На Седьмом Вселенском соборе Церковь приняла догмат о почитании святых икон . Смысл его заключается в том, что «честь, воздаваемая образу, переходит к первообразному, и покланяющийся иконе покланяется существу изображеннаго на ней».

Из Последования ко Святому Причащению. Молитва 1-я, Василия Великого. — Ред.

Святитель Мелитон Сардийский. О Пасхе. — Ред.

Что такое догмат?

Догматы - непререкаемые истины веры, данные через Божественное Откровение, определенные и сформулированные Церковью на Вселенских Соборах (в отличие от частных мнений).

Свойствами догматов являются: вероучительность, богооткровенность, церковность и общеобязательность.

Краткое и точное изложение всех истин (догматов) христианской веры, содержится в Символе веры.

Догматы — вероучительное определение Православной Церкви, вводящее человеческий ум в познание Бога. «Все догматы или о Боге говорят, или о видимых и невидимых творениях, или о явленном в них промысле и суде», — указывает св. Максим Исповедник. Догмат есть превосходящая разум Богооткровенная истина, обладающая, по слову св. Иоанна Лествичника, неисследимой глубиной. Будучи итогом Божественного Откровения, догматы являются непререкаемыми и неизменными определениями спасительной христианской веры.

Догматические определения Православной Церкви приняты на 7 Вселенских соборах, отражены в Никео-Константинопольском Символе веры и обладают непреложным авторитетом. Догматические соборные определения Православия обозначаются греческим словом «орос» (oros). В буквальном смысле оно означает «предел», «границу». Используя догматы, Церковь определяет человеческий ум в истинном Богопознании и ограничивает его от возможных ошибок. Формулировка догматических определений в истории Церкви, как правило, связана с ответом на еретические искажения смысла христианства. Принятие догматов не означает введения новых истин. Догматы всегда раскрывают изначальное, единое и целостное учение Церкви применительно к новым вопросам и обстоятельствам.

Наличие строгого и отчетливого вероисповедного сознания — характерная черта и преимущество Православия. Эта особенность церковного учения восходит уже ко временам апостольской проповеди. Именно апостолам принадлежит первое употребление слова «догмат» в значении вероучительного определения. «Проходя же по городам, они передавали верным соблюдать определения (греч. - ta dogmata), постановленные апостолами и пресвитерами в Иерусалиме», — свидетельствует св. Евангелист Лука (Деяния 16:4). У апостола Павла в посланиях к Колоссянам (Кол. 2:14) и Ефесянам (Еф. 2:15) слово «догмат» употребляется в значении христианского учения во всей полноте. В таком же смысле слово «догмат» использовалось во II, III и начале IV веков, употреблялось святыми Игнатием Антиохийским, Иустином Философом, Климентом Александрийским. Древнейший, предшествовавший периоду Вселенских соборов, догматический памятник Православия — символ веры св. Григория Неокесарийского (Чудотворца), написанный им около 260-265 гг.

С IV века слово «догмат» приобретает более определенный смысл. Непрерывная систематизация христианского вероучения ведет к отделению вероучительных и нравственных истин. С вероучительными истинами догмат отождествляется у святых Кирилла Иерусалимского, Григория Нисского, а на границе IV-V вв. и у Иоанна Златоуста. В эпоху Вселенских соборов значение догмата определяется окончательно. Под догматами стали понимать вероучительные истины, которые обсуждались и утверждались на Вселенских Соборах.

Дарующие, по словам св. Максима Исповедника, свет ведения Божественные догматы Православия могут быть сведены к двум основным. «Предел Православия есть чисто ведать два догмата веры, - Троицу и Двоицу», — указывает св. Григорий Синаит. Почитание неслиянной и нераздельной Пресвятой Троицы, единого Бога в трех Лицах, в Котором Ум - Отец, Слово - Сын, Дух Святой - Дух, как в целом учат святые Отцы, есть якорь христианского упования. Почитание Троицы необходимо связывается с почитанием Двоицы, то есть исповеданием Сына Божия Иисуса Христа в едином Лице, двух естествах и волях, божественной и человеческой, неслиянно и нераздельно соединенных. «Сказанное об этом в Евангелии слово можно разуметь так, — учит св. Григорий Синаит. — Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога в трех ипостасях, и посланного Тобою Иисуса Христа в двух естествах и хотениях (Ин. 17, 3)».

http://azbyka.ru

Словарь Ушакова

Догмат

до гмат , догмата, муж. (от греч. dogma) (книж. ).

1. Основное, непререкаемое утверждение в религиозном учении. Догмат непогрешимости папы (у католиков).

2. перен. Отдельное положение какого-нибудь учения, научного направления, имеющее основополагающий характер.

Православие. Словарь-справочник

Догмат

(греч. «установленное мнение»)

точно сформулированное изложение православной веры. С богословской точки зрения, догматы являются объективными истинами. Они не вносят в богооткровенные положения веры ничего нового, но выражают словами то учение, которое Бог дал Церкви во всей полноте в Откровении и которое Церковь неизменно хранит. Центральное место в Православии занимает понятие спасения человека, поэтому догматы раскрывают вопросы, имеющие принципиальное для спасения значение. Догматическое определение не исчерпывает содержание той или иной истины, а, скорее, ограждает ее от искажения. Догматы формулируются и утверждаются на церковных Соборах. Новые формулировки (в ответ на возникшие вопросы) составляют таким образом, чтобы исключить трактовки, не соответствующие православному вероучению. Число догматов Православной Церкви невелико. Это догмат о единосущии Лиц Пресвятой Троицы, о всеобщем воскресении мертвых (были приняты в IV в.), догмат об образе соединения Божественной и человеческой природ в единой личности Иисуса Христа (принят в V в.), догмат об иконопочитании (принят в VIII в.) и т.д.

Православный энциклопедический словарь

Догмат

откровенная истина, преподаваемая Церковью, как непререкаемое и неизменное правило спасительной веры, основанное на Священном Писании. Краткое изложение православных догматов дано в Символе веры.

Энциклопедический словарь

Догмат

1. в религии - утвержденное высшими церковными инстанциями положение вероучения, объявляемое церковью непреложной истиной, не подлежащее критике. Систему догматов имеют христианство, ислам, буддизм и др.
2. То же, что догма.

Словарь Ожегова

ДО ГМАТ, а, м. Основное положение в религиозном учении, считающееся (церковью) непреложной истиной и не подлежащее критике. Догматы христианства.

Словарь Ефремовой

Догмат

м.
Основное положение в религиозном учении, принимаемое на веру и не подлежащее
критике.

Энциклопедия Брокгауза и Ефрона

Догмат

Значение этого слова, как термина, употребляемого не в одном только Богословии, выясняется из того смысла, в каком оно употреблялось в античной литературе У Цицерона словом dogma обозначались такие доктрины, которые, будучи общеизвестными, имели значение неоспоримой истины. В этом смысле и христианские писатели, напр. Ориген и св. Исидор, называли Сократа законодателем догматов аттических, учения Платона и стоиков - догматами. У Ксенофонта догматом называется начальственное распоряжение, которому все, и командующие, и простые воины, должны беспрекословно подчиняться. У Геродиана им обозначается определение сената, которому беспрекословно должен подчиниться весь римский народ. Этот смысл слово Д. сохранило и в греческом переводе 70 толковников, где в книгах пр. Даниила, Эсфири, Маккавейских словом δόγμα называется указ царский, подлежащий немедленному исполнению, а также закон царский или государственный, безусловно обязательный для каждого подданного. В Новом Завете, в Евангелии от Луки, δόγμα называется повеление кесарево о переписи народонаселения Римской империи, в кн. Деяний Апостольских - законы царские, в послании к Колоссянам и Ефесянам - имевшие божественный авторитет законы Моисея. Затем, в кн. Деяний (XV, 20-28) в первый раз словом δόγμα обозначаются те определения церкви, которые должны иметь непререкаемый авторитет для каждого ее члена. Из употребления этого слова у Игнатия Богоносца, Кирилла Иерусалимского, Григория Нисского, Василия Великого, Иоанна Златоуста, Викентия Лиринского и др. отцов церкви понятие о Д. выясняется с большей подробностью. У них: 1) Д. есть непререкаемая божественная (данная через божественное откровение) истина, и в этом смысле догматы веры называются божьими (δ. τοΰ Θεοΰ), божественными (δ. Θεία), господними (δ. τοΰ Κυρίου) и противопоставляются продуктам человеческого, особенно так называемого спекулятивного мышления и личным мнениям; 2) Д. есть истина, относящаяся к внутреннему существу религии, т. е. истина теоретического, или созерцательного, учения, учения веры, чем он отличается от правил жизни, или практической деятельности христианина; 3) будучи происхождения божественного, Д. есть истина, определяемая и формулируемая церковью, потому догматы обыкновенно называются догматами церкви (τά τής έκκλησίας δόγματα), или догматами церковными (τά έκκλεσιαστικά δόγματα), и 4) Д. есть истина, безусловное признание которой совершенно необходимо для христианина, чтобы по праву причислять себя к составу церкви.