Гарри Салливан о тревоге. Гарри стэк салливан Гарри стек салливан

Неофрейдистские воззрения: Салливан Паратаксический модус. На первом году жизни, как мы видели, имеет место прототаксический модус переработки опыта: младенец первоначально «схватывает» материнский образ и лишь постепенно начинает различать «хорошую» и «плохую» мать.

Установление согласованности: Салливан Установление согласованности связано с паратаксической, по Салливану, стадией (прим. 13). Оно состоит в попытке скорректировать паратаксическое искажение путем сопоставления собственных мыслей и чувств с соответствующими

Салливан: избирательное невнимание и диссоциация Салливан (64), чтобы избежать вызывающего у него неприятие топографического аспекта в представлении о пред-сознательном и бессознательном, развивает концепцию об «избирательном невнимании» и «диссоциации». Ребенок, как

Салливан В системе Салливана латентный период носит название «ювенильная эра». Она начинается с нарастанием потребности в общении со сверстниками. Ребенок больше не довольствуется окружением авторитетных взрослых, своих игрушек и животных, он теперь тянется в Из книги автора

Гарри Харлоу (1905–1981) Обезьяны – это серьезно Гарри Харлоу (урожденный Гарри Израел) родился 31 октября 1905 года в Фэрфилде. По окончании школы он поступил в колледж Рида в Орегоне, но позже перевелся в Стэнфордский университет, где собирался специализироваться

Гарри Салливан (1892–1949) Интерперсональный психоанализ Гарри Салливан родился 21 февраля 1892 года в Норидже, в штате Нью-Йорк. Салливан, сын ирландского иммигранта, рос в провинциальном городке с антикатолическими настроениями, из-за чего у него сформировалось

Уникальность каждого конкретного человека обусловлена влиянием на него множества людей.

Г. Салливан

В 1940-х годах Гарри Салливан, Клара Томпсон, Карен Хорни и Эрик Фромм составили группу американских исследователей, продолживших дело, начатое Фрейдом. Ими был предложен ряд идей, революционных для своего времени и ставших привычными аксиомами для нас. В историю психологии данное движение вошло под названием неофрейдизма, предпринявшего попытку интеграции нескольких научных направлений: психиатрии, психоанализа, психологии, социологии, философии и культурологии.

Выдающий американский психиатр, психотерапевт и психолог Гарри Салливан считается основателем трансперсонального психоанализа.

Гарри Стек Салливан родился 21 февраля 1892 года в Норвиче, небольшом городке в штате Нью-Йорк (умер 14 января 1949 года). Его бабушка и дедушка эмигрировали из Ирландии. Гарри был единственным ребенком, выжившим в семье бедных ирландских фермеров, все его братья и сестры умерли еще в младенческом возрасте. По признанию Салливана, мать давала мальчику мало тепла, он всегда ощущал заброшенность и одиночество. Доверительные отношения с отцом возникли достаточно поздно, когда Салливан был уже взрослым. Настоящих товарищей по играм у Гарри не было, и когда он пошел в школу, то чувствовал себя посторонним и не мог приспособиться к группе.

Уже в раннем возрасте Гарри проявил способности к физике, а затем решил заняться медициной. Салливан получил докторскую степень 1917 году в Чикагском колледже медицины и хирургии. В больнице Святой Елизаветы в Вашингтоне он работал под руководством Уильяма Алансона Уайта, признанного одним из первых последователей психоанализа в Соединенных Штатах Америки. В это же время Салливан уговорил коллегу – Клару Томпсон – поехать в Европу для прохождения анализа, чтобы впоследствии она смогла проанализировать самого Салливана.

В 1923 году Салливан получил должность психиатра в больнице Шеппарда и Пратта в Балтиморе. В 1925 году он был назначен руководителем клинических исследований и с тех пор стал интенсивно заниматься изучением шизофренических расстройств. В ходе клинических исследований Салливан пришел к убеждению, что для понимания психопатологии недостаточно изучения самого индивида. Он выявил решающее значение социокультурных факторов в формировании психических расстройств. Салливан рассматривал развитие как результат взаимодействия природных задатков, созревания и переживаний, возникавших в общении с эмоционально значимыми людьми. Эта ключевая идея легла в основу теории интерперсональных отношений.

За свою жизнь Салливан не опубликовал ни одной книги. И хотя среди аналитиков распространилось несколько копий его работы «Личная психопатология», фактически эта книга была издана лишь сорок лет спустя (в 1971 году). Все остальные опубликованные под именем Салливана книги являются посмертными расшифровками магнитофонных записей его лекций или статей, которые при его жизни печатались в специальных журналах. Попытка добиться сближения между психиатрией и социальными науками является лейтмотивом интерперсональной теории Салливана. Особое влияние на нее оказали идеи Зигмунда Фрейда, Джорджа Герберта Мида, Джона Дьюи, Чарльза Кули, а также Рут Бенедикт и Эд варда Шапиро. Салливан признавал, что его теория ближе всего к концепции Мида и Кули, в основе которой лежит представление о развитии Я через усвоение социальных оценок и ролей.

Психологическая теория интерперсональных отношений Гарри Салливана основывается на теории развития, ориентируется на теорию поля и использует принципы операционализма. Салливан рассматривал человека как сложную биосоциальную систему – как живой организм, включенный в механизм социальных отношений и выстраивающий отношения с внешней средой. Ведущей характеристикой такой системы выступает динамизм - относительно устойчивый паттерн трансформации энергии.

Согласно интерперсональной теории, каждый человек обладает по отношению к другим людям определенным набором индивидуальных способов реагирования, непосредственно связанных с важными событиями, происшедшими в ходе собственного развития. Салливан рассматривает развитие как непрерывный процесс обмена между личностью и окружающим миром. Потребность в контактах с другими людьми рассматривается как элементарная биологическая потребность, которая становится эмоционально ощутимой в состоянии одиночества. Изоляция от основного потока человеческой жизни равносильна психическому нарушению.

Таким образом, Салливан рассматривал личность в контексте ее социальных взаимоотношений. Он писал: «Личность – это относительно устойчивый паттерн повторяющихся интерперсональных ситуаций, которые характеризуют человеческую жизнь » .

Личные качества, по мнению Салливана, проявляются лишь в интерперсональном взаимодействии. Личность включает такую важную подсистему, как самость. Понятие самости у Салливана близко к понятию Я в эго-психологии. Самость понимается как содержание сознания в рамках социализации и направленности на определенные цели. Также самость можно определить как часть личности, которая в момент тревоги воспринимается в качестве центральной. В целом самость – это система, направленная на снижение тревоги.

В интерперсональной теории тревога рассматривается как преимущественно психологический феномен. Салливан разделяет два переживания: 1) биологически обусловленный «нормальный» страх при восприятии реальной угрозы и 2) приобретенную тревогу, не связанную с реальными опасностями, вызывающую дезорганизующее напряжение. Тревога, по мнению Салливана, приобретается человеком в процессе общения с тревожными родителями, другими людьми или даже тревожной атмо сферой в обществе, она патогенно воздействует на все формы разумной коммуникации. По мнению Салливана, она всегда деструктивна, поскольку делает невозможным доверие, препятствует творческому мышлению и является причиной серьезных нарушений интеграции личности. Она уменьшает уважение человека к себе. В соответствии с этим нарушения поведения и психического здоровья рассматриваются как результат окрашенных тревогой переживаний, возникавших в процессе развития в общении со значимыми для индивида людьми. Психические нарушения выступают здесь как формы жизни, не адекватные по отношению к поведению других людей.

Нежное поведение матери, оказывающее благотворное влияние на младенца, предполагает наличие в отношениях между ними атмосферы, которая в целом характеризуется отсутствием тревоги. Согласно этой модели, соответствующие потребности матери и ребенка взаимно подкрепляются и образуют функционирующую коммуникативную систему. Если все складывается нормально, то в результате развивается благоприятная цепная реакция. Ребенок выражает свои потребности; у матери в ответ пробуждаются соответствующие реакции, и благодаря своей способности удовлетворять потребности ребенка она испытывает чувство нежности. В свою очередь, ребенок переживает чувство расслабленности и благополучия, благодаря чему возникает кооперация . Без сомнения, функционирование этой самой ранней системы межличностных отношений во многом определяет все последующие интерперсональные связи. По существу, речь идет о развитии доверия в отношениях, характеризующихся все более возрастающим равноправием, другими словами, это умение «давать» и «брать».

Салливан рассматривает существование человека как континуум, простирающийся от колыбели до смертного одра. Для каждого человеческого переживания имеется оптимальный момент, а каждый слишком рано или слишком поздно приобретенный опыт порождает проблемы в развитии. При этом каждая фаза развития, начиная с самого раннего младенческого возраста, имеет большое значение для межличностных отношений.

Особенно важной является фаза предподросткового возраста, которая в западных культурах относится примерно к восьмому – одиннадцатому году жизни. В этой фазе пока еще существует возможность компенсировать ранние травматические переживания появлением интимных переживаний. В силу их абсолютной зависимости и неспособности выбирать объект любви дети предподросткового возраста рассматриваются как неспособные любить. И только попытки видеть себя объективно, словно глазами близкого друга, создают основу для соответствующего развития и интимности.

Салливан отвергает детскую сексуальность в качестве фактора, определяющего развитие. По его мнению, сексуальность является биологическим процессом, который до пубертата не проявляется. Сексуальное удовольствие как таковое можно испытать только по достижении физиологической зрелости. В своей концепции одиночества Салливан говорит о врожденной потребности в общении , которая во многом напоминает инстинкт. Салливан считает чувство одиночества врожденным качеством человеческого организма, которое по-разному про является в разных фазах развития. Вначале оно выражается как потребность в тактильных контактах – потребность ребенка оказаться на руках матери; далее как потребность в признательной публике, в товарищах по играм, в друзьях разного пола, в сотрудничестве, интимности. Данное положение Салливана хорошо объясняет различные групповые эффекты. По сути, Гарри Салливан расширил границы личности за пределы ее телесно-индивидуального контура. Он распространил личность на сферу значимых межличностных взаимоотношений и социальных феноменов. Личность включает не только привычные паттерны взаимоотношений с близкими людьми, но и более общие социальные паттерны – социальные стереотипы, культурные нормы, этнические модели поведения и др. Салливан писал: «История жизни человека – это в первую очередь процесс приспособления к передаваемым из поколения в поколение моделям и стандартам общества, в котором он живет » .

К моменту овладения речью ребенок, по мнению Салливана, уже является носителем всех атрибутов социальной жизни, поскольку непрерывно осваивает социальные запреты, ценности, культурные символы. В мифах и сновидениях людей отражаются неразрешимые противоречия человеческой жизни. В них данные проблемы затрагивают сразу многих людей. В мифах содержатся наиболее яркие и глубокие переживания, они представляют собой попытку символического овладения проблемой и ее разрешения. Таким образом, народные мифы транслируют от одного поколения к другому ведущие ценности, а также паттерны разрешения проблемных ситуаций. Наряду с общими мифами Салливан выделял личные мифы . Это те истории, которые человек рассказывает о себе на протяжении всей жизни. Они также отражают основные паттерны взаимоотношений данного человека и его личности в целом. Одновременно личные мифы играют защитную роль. Во время сна отдельного человека происходит обоснование и символическое разрешение его актуальной ситуации. Таким образом, сны и мифы играют важную роль в психической жизни человека. Если в силу каких-либо причин человек не может справиться с возникшими жизненными трудностями и защититься от невыносимой тревоги, он полностью уходит в сновидения и мифы. Это состояние характерно для шизофрении. В норме же сновидения и мифологемы играют положительную роль. Мифы являются одним из основных условий жизнестойкости традиций.

Салливан занимался многими проблемами – от отдельных аспектов психологии Я до объектных отношений. Его взгляды на психическую жизнь человека являются реализацией столь популярного в настоящее время системного, или нарративного, подхода. Салливан был также одним из первых, кто обратил внимание на значение лингвистики и коммуникации для развития личности. Это был ум, намного опередивший свое время. Известный современный семейный психотерапевт Натан Аккерман отметил, что разработка Салливаном принципов групповой и семейной терапии является классической и принципиально важной. Салливан последовательно выступал за сближение социальных наук и психоанализа. В целом интерперсональная теория представляет большие возможности для психологического анализа широкого круга социальных феноменов.

Радикальный критический разум лишь тогда бывает плодотворным, когда он выступает в единстве с бесценным человеческим даром, имя которому – любовь к жизни.

Э. Фромм

Другим исследователем, оставившим заметный след в исследовании социальных феноменов, является Эрих Фромм. Он родился 23 марта 1900 года во Франкфуртена-Майне. Мать Эриха – Роза Краузе – происходила из семьи русских эмигрантов. Эрих получил хорошее начальное образование – в гимназии он не только имел возможность освоить несколько языков, но и развил интерес к ветхозаветным текстам. С раннего возраста Фромм испытывал неприязнь к любым проявлениям человеческой враждебности: борьбе, войнам, жестокости. В 1918 году Фромм начал изучать психологию, философию и социологию во Франкфуртском университете. Его учителями были Макс Вебер, Карл Ясперс и другие величайшие мыслители. Фромм рано познакомился с работами Карла Маркса, которые привлекли его своим гуманизмом .

В возрасте двадцати двух лет Фромм защитил диплом по философии в Университете города Гейдельберг. Затем он обучался в Мюнхенском университете, а после этого переехал в Берлин, где стал сотрудником Психоаналитического института. В 1931 году Фромм прошел в этом институте учебный анализ у Ганса Захса. Вскоре после этого совместно с Фридой Фромм-Райхманн (первая жена Фромма) он основал Психоаналитический институт во Франкфурте-на-Майне. Много лет судьба Фромма была связана с Франкфуртским институтом социальных исследований, где совместно с Максом Хоркхаймером он изучал феномен авторитарности . Эмпирические исследования среди рабочих и служа щих позволили Фромму уже в 1932 году сделать вывод о том, что рабочие не окажут сопротивления диктаторскому режиму Гитлера.

В 1933 году по приглашению Франца Александера Фромм переезжает в Соединенные Штаты Америки для работы в Чикагском психоаналитическом институте, где он занимается подготовкой специалистов в области психоанализа. Его лекции и работы (Фромм всегда много печатался) отличаются выраженным междисциплинарным подходом, соединяющим в общую систему данные клинической практики, социальных исследований и научных теорий. В 1950-е годы Фромм отходит от теории Фрейда и создает свою собственную концепцию. После окончания Второй мировой войны Фромм работает в Мехико, где организует Мексиканский институт психоанализа. Последние одиннадцать лет (вплоть до своей смерти в 1980 году) Фромм провел в Швейцарии.

Фроммом было опубликовано более двадцати книг и множество научных статей. Его первая книга «Бегство от свободы» (1941 год), написанная под впечатлением прихода к власти фашистов, стала классическим произведением. В ней автор предостерегает от соблазнительной псевдобезопасности тоталитарного государства . Почему тоталитаризм стал отличительной особенностью ХХ века? Согласно Фромму, перед современным человеком стоит главная экзистенциональная дилемма – индивидуальная свобода или отказ от нее . Свобода привлекательна, но опасна, поскольку требует высокой степени ответственности и грозит одиночеством .

Фромм анализирует несколько механизмов «бегства от свободы» , с помощью которых современный человек преодолевает свое противостояние миру, чувство одиночества и бессилия. Первый механизм Фромм обозначил как авторитарный характер . Авторитарная личность стремится восстановить утраченное единство с миром через отказ от собственного Я и выстраивание отношений господства-подчинения. Садомазохизм является крайней формой проявления авторитаризма. Наиболее полно этот тип бегства проявляется в тоталитарных государствах, где массы имеют возможность симбиотического слияния и подчинения авторитету лидера. Второй механизм бегства Фромм назвал автоматизирующим конформизмом и признал его характерным для большинства нормальных индивидов в современном западном обществе. При этом человек утрачивает индивидуальность и полностью усваивает тип личности, навязываемый ему общепринятым шаблоном. В итоге стираются различия между Я и остальным миром, формируется невротическое Я. Третий путь – это деструктивность. В отличие от садизма деструктивность не стремится к господству. Она направлена на разрушение собственного отчуждения, на превращение всего живого в мертвое и простое. Фромм определил деструктивность как «результат непрожитой жизни» , подчеркивая социально-психологическое, а не биологическое ее происхождение. Во всех трех случаях человек становится рабом кого-либо/чего-либо из-за отказа от своей индивидуальной свободы .

Механизмы бегства противостоят позитивной свободе – подлинной связи с миром . Человек может стать творческим и продуктивным, жить в гармонии и любви с другими людьми, делиться с ними плодами своего труда, развивать самоуважение. В этом случае он выступает в качестве индивидуально действующего человека, уважающего самого себя и самого себя реализующего, способствующего возникновению более прогрессивного общества.

Драматические события Второй мировой войны побудили Фромма вплотную заняться изучением такого феномена, как деструктивность. Человечество, по его мнению, должно сделать выбор между биофилией , любовью к жизни, и некрофилией , любовью к смерти или к разрушению. Эти понятия не совпадают с фрейдовскими влечением к жизни и влечением к смерти, поскольку рассматриваемые феномены не являются врожденными и носят экзистенциональный характер.

В рамках анализа деструктивности Фромм выделил два различных вида агрессии:

1) оборонительная, или доброкачественная, агрессия , по мнению Фромма, – «это филогенетически заложенный импульс к атаке или бегству в ситуации, когда возникает угроза жизни », такая агрессия служит самосохранению и выживанию вида;

2) злокачественная агрессия – «это деструктивность и жестокость, которые свойственны только человеку <…> они не имеют филогенетической программы, не служат биологическому приспособлению и не имеют никакой цели » .

Доброкачественная агрессия (псевдоагрессия) имеет множество проявлений, – это игровая агрессия, оборона, самоутверждение, конформистская агрессия (например, выполнение приказа), инструментальная агрессия (для достижения иной цели). Злокачественная агрессия, в свою очередь, проявляется в двух основных видах – садизме , или страстном влечении к неограниченной власти над другим существом, и некрофилии – страсти к разрушению жизни, привязанности ко всему мертвому, неживому, механическому. Деструктивность и жестокость, по Фромму, скрываются не в инстинктах и влечениях человека, а в его характере. Фромм называет их влечениями характера , или страстями . Фромм приходит к парадоксальному выводу: деструктивность не характерна ни для животных, ни для примитивных народов, она является следствием культурного и технического развития человечества.

Фромм анализирует неутешительную статистику неуклонного повышения числа войн в Европе от века к веку – за последние пятьсот лет их количество увеличилось более чем в десять раз . Вторая мировая война продемонстрировала практически беспредельное стремление людей к самоуничтожению. Среди причин усиления деструктивности Фромм называет: отчуждение человека от природных корней, рост городов и скученность проживания, повсеместное вытеснение человека машинами, мужское господство и эксплуатацию мужчинами женщин, власть символов, несправедливость социальной жизни, преклонение перед авторитетом.

Фромм указывает, что деструктивность возникает как результат противоречия между социальными условиями и зкзистенциальными потребностями людей . К экзистенциональным потребностям он относит: потребность в привязанности и своих исторических корнях, стремление к единению с другими людьми, творческие тенденции, потребность в возбуждении и переживаниях, потребность в формировании характера. Под характером исследователь понимает структуры, связывающие воедино человека с природным и социальным миром. Фромм делил характеры людей на две большие группы – продуктивные и непродуктивные . Первая группа определяется такими качествами, как способность любить, креативность, поиск истины, духовность, индивидуация, разум и утверждение жизни. Вторая ориентация предполагает другие свойства: накопительство, рецептивность, меркантильность, садизм и некрофилию. Одновременно выделяются и разновидности непродуктивных характеров – меркантильный, рецептивный, накопительский, садомазохистический, конформистский, авторитарный.

Страсть к разрушению или садизм, по мнению Фромма, коренятся не во влечениях, а в структуре характера. Они являются одним из способов компенсации фрустрированных экзистенциональных потребностей. В качестве исторического примера выраженного садистического характера Фромм приводит личность Сталина. Его поведение может служить «настоящим пособием» для изучения несексуального садизма. Непредсказуемость, демонстрация беспредельной власти, изощренные интриги, массовые убийства – убедительные признаки садизма. Фромм подчеркивает, что сущностью садизма является стремление к всемогуществу – абсолютной, ничем не ограниченной власти над живым существом. Для садистического характера все живое должно быть под контролем. Другая черта: садиста стимулирует всегда слабое существо и никогда сильное. Но одновременно с этим садист стремится и к подчинению. Отмечая тесную связь между садизмом и мазохизмом, Фромм подчеркивает, что правильнее говорить о садомазохистском характере. В данном случае он совпадает с авторитарным характером.

Другой пример – анально-накопительский характер . Фромм разбирает его на примере Генриха Гиммлера. Мы видим портрет педантичного бездушного бюрократа, готового всецело подчиняться авторитету. Корни такого характера Фромм видит в чрезмерной детской зависимости от матери и в жестком авторитете отца.

В книге «Анатомия человеческой деструктивности» (1973 год) Фромм также представил детальный психобиографический анализ характера Гитлера как наиболее яркого представителя некрофилии (одновременно с этим анального характера). Он пишет: «Некрофилию в характерологическом смысле можно определить как страстное желание превратить все живое в неживое, страсть к разрушению ради разрушения, а также исключительный интерес ко всему чисто механическому » .

Фромм описывает мать Гитлера как женщину, которая безумно любила своего сына и оберегала его. Тем не менее Фромм предполагает, что фиксация на матери у Гитлера не характеризовалась ни любовью, ни теплыми чувствами. Гитлер рано потерял родителей. Смерть отца, когда Гитлеру было четырнадцать лет, не произвела на него особого впечатления. Через четыре года от рака умерла мать, но по мнению Фромма, Гитлер не испытывал к ней глубоких чувств.

Придя к власти, Гитлер в полной мере продемонстрировал свою де струк тивность. Для Гитлера объектами разрушения были города и люди. Многие его действия, начиная с уничтожения миллионов евреев, русских и поляков и заканчивая распоряжениями, обрекавшими на уничтожение немцев, не были вызваны стратегической целесообразностью. Военные преступления обнажили некрофилию Гит лера. Фромм указывает, что имеются и другие, косвенные доказательства злокачественной агрессии и вытесненной деструктивности – рационализация (всякое действие нацистов имело объяснение и было подведено под мощную идеологическую основу) и реактивные образования (в форме вегетарианства Гитлера, его стойкого нежелания посещать фронт, нежелания видеть мертвых). Так страсть к разрушению маскировала самое себя.

Одним из источников авторитарного характера Гитлера, по мнению Фромма, был его крайний нарциссизм . Гитлер интересовался исключительно собой, окружающие люди были инструментом для выполнения его фантастических планов, а внешний мир был для него реальным лишь в той мере, в какой он являлся объектом его замыслов. Очевидцы свидетельствуют о почти мистической уверенности Гитлера в собственной непогрешимости как вождя нации и военачальника.

Взгляд Фромма на будущее человека и будущее психоанализа не является оптимистическим. Он озабочен прежде всего выхолащиванием человеческих цен ностей. Фромм видит угрожающую опасность в том, что деструктивность может взять верх над нормальной агрессией, поскольку деструктивным стало само общество. По его мнению, современное общество потеряло свою душу и превратилось в управляемый компьютером автомат. Вырваться из цепких объ ятий «психически больного общества» способен лишь тот, кто любит жизнь и правду, кто обладает известной степенью героизма, но не жаждет удовлетворить свое тщеславие или стремление к личной власти .

Проведенное исследование работ Фрейда и его не менее выдающихся последователей убедительно показывает, что на протяжении всей своей истории психоанализ применялся не только и не столько в медицинских целях, сколько для решения более глубокой задачи – понимания общества в целом во всех его проявлениях: в культуре, искусстве, воспитании, историческом процессе или политической власти. Постепенно на ниве глубинной психологии выросло относительно самостоятельное направление, специально занимающееся вопросами культуры и социума, получившее название прикладного психоанализа (актуальным вопросам которого посвящена третья часть книги).

Год издания и номер журнала:

Аннотация

Статья посвящена исследованию жизни и творчества американского психиатра, психолога и психоаналитика, реформатора психоанализа, одного из лидеров неофрейдизма Гарри Стэка Салливана. Исследуется проведенная Салливаном критическая переоценка психоаналитических теорий З.Фрейда, в результате которой он создал собственную концепцию интерперсонального психоанализа, в основе которой лежит понятие межличностных отношений. В статье рассматривается разработанная Салливаном последовательность стадий развития человека и их значимость для его развития. Особое внимание уделено анализу понятия «тревоги», так как, по мнению Салливана, ведущей для личности оказывается потребность в устранении или избегании тревоги, приводящая к формированию системы самости, или системы антитревоги, охватывающей все зоны взаимодействия. В статье также рассматриваются особенности разработанного Салливаном метода психиатрического интервью для лечения функциональных психических расстройств. Используемый в данной статье метод исследования заключался в тщательном изучении основных понятий в изданной на русском языке книге Салливана «Интерперсональная теория в психиатрии», а также в подробном анализе его жизни и деятельности с опорой на ряд английских источников. На основании исследования его взглядов автор статьи приходит к выводу, что созданная Салливаном концепция интерперсонального психоанализа и психиатрического интервью оказалась крайне эффективной в лечении тяжелых функциональных психических расстройств, таких как шизофрения.

Ключевые слова: межличностные отношения, интерперсональный психоанализ, система самости, тревога, одиночество, шизофрения, психиатрическое интервью, диссоциация

Салливан (Sullivan) Гарри Стэк (1892-1949) – американский психиатр, психолог и психоаналитик. Автор концепции психиатрии как науки о межличностных (интерперсональных) отношениях. Один из создателей интерперсонального психоанализа и лидеров неофрейдизма. В 1917 году окончил Чикагский колледж медицины и хирургии, получил степень доктора медицины. С 1922 г. работал в вашингтонской больнице святой Елизаветы. С 1923 г. стал работать психиатром в больнице Шепарда и Пратта в Балтиморе (штат Мэриленд). Член Американской психоаналитической ассоциации (1924). С 1925 г. – руководитель клинических исследований и экстраординарный профессор психиатрии на медицинском факультете Мэрилендского университета. С 1923 по 1930 гг. первым в США занимался психотерапевтическим лечением шизофрении и клиническими исследованиями. В 1931 г. переехал в Нью-Йорк, где открыл частную практику. В 1932 г. совместно с коллегами содействовал организации Вашингтонско-Балтиморского психоаналитического общества. Президент Психиатрического фонда У.А.Уайта (1933). Участвовал в основании Вашингтонской школы психиатрии (1936), где огромное значение придавалось изучению гуманитарных наук, и был ее профессором (1939-1947 гг.). Издатель журнала «Психиатрия» (1938-1946 гг.), в котором публиковались его статьи по интерперсональному психоанализу. Почетный член Американского института психоанализа (1941). В 1930-х – 40-х гг. читает лекции по интерперсональному психоанализу в ряде психоаналитических институтов. В 1940-х, совместно с Э.Фроммом и Кларой Томпсон, участвовал в создании в Нью-Йорке Института психиатрии, психоанализа и психологии имени У.А.Уайта, лидера американской школы нейропсихиатрии и одного из первых приверженцев психоанализа в США. Член комиссии по подготовке Всемирного конгресса по психическому здоровью (1948). Удостоен награды им. У.А.Уайта «За выдающийся вклад в психиатрию» (1948).

В основе разработанной Салливаном концепции психиатрии и психоанализа лежит понятие межличностных отношений. Потребность в межличностных отношениях такая же базисная, как и другие биологические потребности. Согласно Салливану, двумя другими базисными потребностями человека являются потребность в ласке и нежности, а также потребность в безопасности. Первая потребность имеет биологическую природу и присуща также животным, тогда как потребность в безопасности связана с межличностными отношениями, направлена на снижение тревоги и неуверенности, и характерна лишь для человека. Удовлетворение потребности в безопасности неадекватными способами приводит к психическим заболеваниям, которых нет у животных. Возникновение большей части психических расстройств – результат неадекватной коммуникации из-за вмешательства тревоги в процессы коммуникации. В своей теории Салливан также использует принцип однородности, который означает, что общие свойства людей преобладают над многообразными отклонениями в поведении людей независимо от того, являются ли люди больными или здоровыми. Из биологии Себы Элдриджа (Seba Eldridge) Салливан заимствовал три принципа: принцип совместного существования , который говорит о невозможности для организма жить в условиях оторванности от естественной среды его существования. В соответствии с этим принципом, человеческая жизнь требует взаимообмена со средой существования, одним из компонентов которого является культура; принцип функциональной активности , лежащий в основе жизнедеятельности любого организма; принцип организации . На каждом уровне - физическом, биологическом, психологическом, социокультурном – организация – ключевая концепция. Для теоретического подхода Салливана были характерны следующие особенности: 1) выявление взаимосвязей между психиатрией и социальными науками. В конечном счете, он пришел к выводу, что психиатрия, это высоко специализированная область социальной психологии – так как обе они изучают интерперсональные взаимоотношения – дополненная знанием человеческой биологии. 2) операциональный подход к психиатрии (психиатр – активный наблюдатель). 3) теория поля – концепция динамической системы поведения, разработанная германо-американским психологом Куртом Левином, согласно которой «любой человек, вовлеченный в диадное взаимоотношение с другим, выступает скорее как элемент интерперсонального поля, чем как самостоятельный субъект, так как включается в процессы взаимовлияния, происходящие между ним и полем» [Коэн, 1999, с.26]. 4) рассмотрение феноменов интерперсональных отношений под углом зрения теории развития .

В процессе взросления человек, по Салливану, должен проходить через ряд этапов развития: младенчество, детство, ювенильную эру, предъюношеский (отроческий) период, раннюю юность, позднюю юность, для достижения завершающего этапа – зрелости. Каждый из этих этапов является критическим в формировании личности человека. В ходе их прохождения человек развивает ряд относительно устойчивых паттернов интерперсональных ситуаций, которые Салливан обозначает общим термином «личность», подчеркивая, таким образом, ее функциональную природу. Так, Салливан писал о том, что «каждый человек не только имеет свою историю. В очень реальном смысле он сам является этой историей» . Данное утверждение Салливана во многом созвучно концепции повествовательной идентичности личности французского философа П.Рикера. В качестве главных элементов структуры личности американский исследователь выделял систему динамизмов – относительно устойчивых паттернов трансформации энергии, характеризующих интерперсональные взаимоотношения; систему персонификаций – сформировавшихся образов себя и других, стереотипно определяющих отношение к себе и другим; а также систему когнитивности, включающую в себя прототаксис (инфантильное, бессвязное переживание чувствительности младенца), паратаксис (фиксацию связей между близкими по времени событиями, безотносительно к их логической связи), и синтаксис (оперирование символами, значение которых принимается и разделяется социальной группой).

Ведущей для личности оказывается потребность в устранении или избегании тревоги. Первоначально тревога, переживаемая матерью, передается младенцу в результате его эмпатической связи с ней. Тревога, согласно американскому исследователю, не имеет собственной специфики, вследствие чего младенец не располагает возможностью осуществлять действия, направленные на снятие тревоги. Поэтому тревога не приносит абсолютно никакой пользы, сужает диапазон восприятия и препятствует действиям, направленным на реализацию потребностей. Потребность в устранении тревоги приводит к формированию системы самости, или системы антитревоги, вторичного динамизма, «охватывающего все зоны взаимодействия, где в процессе развития интерперсональных отношений может вмешаться тревога» [Салливан, 1999, с.166]. Самость развивается из взаимоотношений с другими людьми. По Салливану, ребенок оценивает себя в соответствии с оценкой значимых взрослых. Вследствие недостаточного развития его психики для формирования правильного представления о себе единственным ориентиром являются его реакции на других лиц, так называемые «отраженные оценки». Самоуважение поэтому вытекает первоначально из отношения тех людей, которые ухаживают за ребенком на ранних стадиях его жизни. Постепенно, после того, как у ребенка в результате межличностного общения создается образ плохой и хорошей матери, складываются три персонификации самости: «я-хороший», «я-плохой» и «не-я». Персонификация «я-хороший» создается вследствие поощрения и заботы со стороны матери. При персонификации «я-плохой», создающейся в результате наказаний и неодобрений со стороны матери, ребенок испытывает тревогу, однако не столь сильную, чтобы она могла стать причиной диссоциации или избирательного невнимания. А вот при внезапной сильной тревоге, воздействие которой, согласно Салливану, сродни удару по голове, происходит персонификация «не-я» и последующая диссоциация или избирательное невнимание.

Лишь одно переживание – переживание одиночества – Салливан, который в детстве в полной мере пережил трагедию одиночества, считал еще более тяжелым, чем переживание тревоги. Он писал об этом так: «… тот факт, что одиночество стимулирует интеграцию ситуации интерперсонального взаимодействия даже перед лицом сильной тревоги, красноречиво свидетельствует, что переживание одиночества для человека еще мучительнее, чем тревога» [Там же, с.243].

Система самости оказывается всеобъемлющей структурой переживаний с целью избегания повышения уровня тревоги и защиты нашего самоуважения. В силу своей ригидности и тенденции избегать переживаний, противоречащих ее природе, система самости противится процессу анализа информации. Как писал Салливан, для самости характерна тенденция «сохранять свою текущую организацию и функциональную деятельность. Новый опыт обычно должен быть «растворен» в старом. Все, не имеющее прецедента, если оно не имеет смысла на языке собственных способов переживания мира, склонно пробуждать тревогу и, иногда, страх» . Данное высказывание Салливана созвучно взглядам немецкого философа Р.Авенариуса, который полагал, что «человек чувствует неудовольствие, когда ему приходится мыслить непривычное» [Авенариус, 1912, с.16], а также писал о том, что «душа все непривычное в нем [представлении] превращает в привычное … она сводит с помощью ассоциаций новое к старому» [Там же, с.17]. Тем не менее, в начале каждого этапа развития система самости может претерпевать определенные благотворные изменения. В этой связи Салливан обращает особое внимание на отроческий период, когда тесное сближение одного человека с другим приводит к овладению способностью видеть себя со стороны, глазами другого, что может приводить к существенным изменениям в структуре системы самости, необходимым для коррекции прежних «аутичных, причудливых представлений о себе и других» [Салливан, 1973, с.231].

Остановимся подробнее на этапах развития человека. В период младенчества расстройства могут быть как следствием неудовлетворенной потребности, так и следствием тревоги. Для защиты от них, согласно Салливану, младенец вырабатывает ряд так называемых защитных механизмов. Одним из них является состояние апатии , возникающее вследствие неудовлетворенной, многократно усилившейся потребности. При апатии потребности значительно редуцируются, а напряжение остается на уровне, достаточном для поддержания жизнедеятельности организма. Другим защитным механизмом, вызываемом длительной, неотвратимой тревогой, является сонная отчужденность , роль которой заключается в снижении чувствительности к интерперсонально обусловленному напряжению тревоги. Уже в период младенчества у ребенка начинает постепенно формироваться «избирательное невнимание». По мнению Салливана, «самое тяжелое типичное нарушение происходит в период позднего младенчества, как следствие материнского убеждения, что младенцам присуща воля, акты которой необходимо направлять, регулировать либо отучать от них» [Там же, с.171].

Детство – эра развития, связанная с появлением артикулированной речи, которая первоначально носит аутичный характер. В течение всего периода детства ребенок обладает очень активным воображением (фантазией), которое в дальнейшем сопровождает человека на протяжении всей его жизни. В период детства у ребенка формируется персонификация самости в связи с доминированием фигур власти и подчинением им. «Те стереотипы или динамизмы, которые образуют эту организацию самости, обычно остаются «влиятельными» на всем протяжении жизни. Они редко фундаментально изменяются вследствие последующего опыта. Эти стереотипы воплощают «культурные сущности», налагаемые на растущую личность «извне», то есть от фигур власти» . Согласно Салливану, до конца детства внутри развивающейся структуры личности ребенка заканчивается формирование глубоко бессознательной конфигурации, называемой характером или усвоенной предрасположенностью действовать определенным образом. Главное значение характера – ограничение роста систем наклонностей, внешних для самости. «Чем менее характер эффективен, тем в большей степени испытываемые продолжающиеся серии интерперсональных ситуаций содействуют полиморфному росту личности и появлению различных разрегулированных процессов. Другими словами, склонно иметь место отсутствие интеграций различных суборганизаций личности. Когда фактор характера слаб или отсутствует, тогда человек относительно беспомощен перед лицом множественных интерперсональных обстоятельств, и лишь тогда, когда характер хорошо развит, можно предполагать психическое здоровье» .

Ювенильная эра , по Салливану, характеризует переход к периоду формирования потребности в общении с товарищами. Она охватывает период от поступления в школу до установления прочных дружеских взаимоотношений между индивидами одного пола. Это период социализации, формирования стереотипов и установок, так как большинство стереотипов формируются на ювенильной стадии развития личности. Начиная с ювенильной эры, предвосхищение изоляции, страх остракизма и одиночества становятся все более резко выраженными, так как ювенилы нетерпимы к неблагоприятным искажениям в личности сверстника, а их система самости начинает осуществлять достаточно жесткий контроль за содержанием сознания. Во время ювенильной эры происходит кардинальная смена авторитетов. «Это первый из этапов развития, позволяющий исправить пагубные последствия ограничений и других особенностей домашнего воспитания как первичного института социализации» [Салливан, 1999, с.214]. В противном случае, различные эксцентричные способы поведения, приобретенные в ходе предшествующей социализации ребенка, склонны сохраняться и деформировать ход развития в течение последующих периодов. «Имеется много хронологических взрослых, - писал Салливан, - которые вступают в брак, растят детей, ведут респектабельный образ жизни, которые регрессировали к ювенильной эре. Они способны на действия, вовлекающие в себя кооперацию, соревнование, компромисс, социальное приспособление и т.п., но они утратили способность к сотрудничеству и близости, которые впервые появляются во время предъюности (отроческого периода)» .

Предъюность (отроческий период) – «компанейский возраст», характеризуется появлением интереса и близкого приспособления к ребенку примерно того же возраста и пола, который становится близким другом. Интерперсональная близость, по Салливану, включает в себя свободную, беспрепятственную передачу своих мыслей, фантазий, чувств, мотивов. Одновременно с этим, сохранение удовлетворений и безопасности друга становятся столь же важными, как и собственные удовлетворения и безопасность. Это влечет за собой отказ от эгоцентризма и является основой социальных процессов. Однако если личные или социальные обстоятельства не позволяют предъюношеское развитие, оно не возникает. Данная концепция интерперсональной близости Салливана не связана каким-либо существенным образом с сексуальностью и ограничивается нежными чувствами, которые один человек питает к другому, равному себе. По сути, данная концепция ближе к концепции Аристотеля, который в «Никомаховой этике» утверждал, что друг – это второе Я. В ходе взаимодействия с другом дается огромный толчок согласованному поведению и мышлению друг друга, что предоставляет крайне благоприятные возможности для исправления прежних неадекватных представлений о себе и других, а также для существенных благоприятных изменений в структуре системы самости. Сам Салливан полагал, что «достигший хронологической взрослости человек не может любить, если и до тех пор, пока он не испытал предъюношескую близость» . Однако если развитие личности остановится на стадии предъюности, это также, согласно Салливану, «может иметь очень серьезные последствия, одним из которых является гомосексуальный образ жизни» .

Ранняя юность характеризуется пубертатным созреванием и появлением сексуального желания, побуждающего индивида к установлению персональной близости с представителем другого пола, а также к выработке поведения, направленного на удовлетворение сексуальных побуждений. Поздняя юность начинается с установления привычного сексуального поведения и продолжается до завершения взрослости. Согласно Салливану, в эру юности, подразделенной им на три фазы (предъюность, ранняя юность, поздняя юность), необходимо различать три вида потребностей: потребность в свободе от тревоги; потребность в близости; потребность в удовлетворении вожделения.

Взрослость , по Салливану, характеризуется успешным прохождением предшествующих стадий развития и установлением прочных удовлетворяющих взаимоотношений с другим человеком, основанных на любви к нему, в которых сексуальное влечение является эффективным целостным мотивом. По мнению Салливана, взрослые люди обладают психическим здоровьем, которое связано с чувством собственного достоинства, а также с осознанием своих интерперсональных отношений.

Сам Салливан занимался лечением функциональных психических расстройств, при которых не наблюдается какая-либо органическая основа для некой особой формы психического заболевания, обусловленных неадекватными межличностными взаимоотношениями со значимыми для человека людьми, в ходе которых значительная часть его переживаний диссоциируется из Я-системы для защиты самооценки. Подобная диссоциация неприемлемых для человека переживаний связана с его системой самости. Самость осуществляет диссоциацию – отщепление от сознательной части личности неприемлемых и невыносимых для человека переживаний, а также избирательное невнимание к тем переживаниям, которые вызывают тревогу. Диссоциация также может быть связана с внешним для оценивающим самости развитием в области диссоциированных систем, исключенных из оценки в связи с возрастающим опытом самосознающей личности. Самость также защищает человека от крайне дискомфортных состояний, так называемых сверхъестественных эмоций – чувств благоговения, страха, отвращения или ужаса, – которые могут выходить на внешний уровень при различных патологических нарушениях. В этой связи американский психиатр пишет о галлюцинациях (переживаниях восприятия без какой-либо явной, подходящей объективной стимуляции, которая бы их пробудила) и бредовых идеях (ложных представлениях, которые яростно защищаются пациентом, несмотря на их логическую абсурдность или доказательство противоположного, и несмотря на то, что они серьезно препятствуют его социальному приспособлению), которые являются скрытными символическими выражениями бессознательных или диссоциированных импульсов и эмоциональных паттернов, и зачастую предвосхищают возникновение шизофренических эпизодов. По мнению американского исследователя, в каждом случае шизофренического заболевания в истории индивида можно обнаружить момент, в который произошла катастрофа для его самоуважения, которая часто сопровождается паникой и временной дезорганизацией личности, вследствие чего он не может более отличать факт от фантазии. Поэтому он начинает погружаться в ментальные процессы, во многом напоминающие те процессы, которые он испытывает во сне. Однако если подобное «шизофреническое содержание, содержание снов или личный миф отделить от появляющихся при их пересказе привнесений и таким образом в некоторой степени пережить общий процесс последующей обоснованности, то человек, видящий эти сны, шизофреник или создатель мифа получает возможность осознать некоторые аспекты существующих у него проблем, переход которых на сознательный уровень до настоящего времени блокировался защитной операцией. Таким образом, это содержание может быть предметом терапевтического воздействия» [Салливан, 1999, с.311]. Подобное оздоровление личности, согласно Салливану, связано с интеграцией самости и диссоциированного материала. Другим исходом может быть параноидная трансформация личности, при которой человек переносит на других людей все присутствующие в структуре его личности элементы осуждения и вины, которые крайне деструктивно влияют на возможность установления нормальных взаимоотношений с другими людьми, однако гарантируют его от проявления шизофренических процессов, в то же самое время, приводя его в параноидное состояние, «практически не поддающееся коррекции» [Там же, с.328]. Третьим исходом может быть разрушение диссоциирующей системы (функция самости) и регрессия интереса и импульсов к уровню раннего детства и младенчества (гебефренический крах).

Итак, согласно Салливану, шизофрения – это расстройство, обусловленное прошлым опытом индивида, то есть теми патогенными переживаниями и «ошибочными отношениями», которые он вначале развил в домашнем окружении, и которые привели к неадекватному приспособлению, сделав индивида намного более уязвимым к стрессам в последующие периоды развития. Он полагал, что глубина регрессии в этом заболевании наиболее глубока и влечет за собой дезорганизацию личности, а также дезорганизацию взаимодействия индивида с социальным окружением, крайне затрудняя доступ терапевта к жизненному опыту шизофреника. Все это делает психотерапию крайне трудным предприятием, так как обмен информацией жизненно важен.

В практике лечения функциональных психических расстройств, в том числе функциональных психозов (шизофрения, маниакально-депрессивный психоз), обусловленных неадекватными межличностными взаимоотношениями пациента, усилия терапевта по Салливану должны способствовать усилению самости, ослаблению давления диссоциированных наклонностей, их осознанию и интеграции в самость. Чтобы уменьшить уровень тревоги пациента и добиться с ним взаимодействия на синтаксическом уровне посредством восстановления его нарушенных межличностных отношений, Салливан разработал так называемый метод психиатрического интервью, для которого характерен первостепенный интерес к настоящему, а также метод активного наблюдения психиатра с целью разрешения жизненных проблем пациента. Согласно американскому психиатру, люди, вовлеченные в диадные взаимоотношения, выступают как элементы возникающего между ними интерперсонального поля, в связи с чем «каждое конструктивное действие психиатра представляет собой стратегию операций интерперсонального поля, которая призвана наметить области действия разъединяющих сил, блокирующих эффективное сотрудничество пациента с другими людьми, а также должно быть направлено на расширение сферы сознания пациента таким образом, чтобы по возможности минимизировать эту блокаду» [Там же, сс.339-340]. Для этого терапевт должен выявлять наиболее уязвимые для тревоги «места» в складывающихся между ним и пациентом интерперсональных отношениях, а также вмешиваться в ходе продуцирования пациентом своих переживаний, если возникающая при этом тревога грозит стать неуправляемой. По мнению Салливана, «в ходе интенсивной, целенаправленной психотерапии часто можно наблюдать носящее замещающий характер восполнение отсутствующих переживаний, свойственных той или иной стадии развития, что, по-видимому, влечет за собой благоприятные изменения, способствующие укреплению интерперсональных взаимоотношений пациента» [Там же, с.336].

Согласно Салливану, психиатр должен обладать рядом предварительных убеждений, которые будут сказываться на ведении им психиатрического интервью, среди которых можно выделить следующие: психиатр должен относиться к пациенту как к незнакомцу, избегая в ходе интервью прямого вопрошания, проводя опрос в направлении, следовать которому легко для пациента, приспосабливаясь в неструктурированной ситуации интервью к явно преобладающим наклонностям пациента, осознавая при этом, что он должен пытаться обходить защитные операции самости пациента, ибо не может добиться чего-либо конструктивного в интервью, увеличивая тревогу пациента. В то же самое время, он должен содействовать поиску и приобретению пациентом нового опыта, который скорректирует прежние нехватки в его энкультурации. При этом психиатр не должен становиться чрезмерно озабоченным чувствами пациента, оставаясь экспертом в тех проблемах, которые волнуют пациента.

Салливан подразделял процесс психиатрического интервью на четыре стадии: формальное начало, зондирование, детальное исследование и завершение лечения. В ходе формального начала терапевт должен структурировать ситуацию, приходя с пациентом к согласию относительно общей цели терапии. В зондировании психиатр старается в первом приближении узнать историю его развития. Согласно Салливану, полезно заключать предварительное зондирование суммарным утверждением. В ходе детального исследования психиатр будет пытаться достичь глубинного понимания истории личной и социальной жизни пациента. При завершении лечения важно суммировать весь тот прогресс, который был достигнут. Данный прогресс измеряется по той степени, в какой цель терапии была достигнута. При неблагоприятном прогнозе, психиатр никогда не упоминает об этом в своем последнем суммировании. Так как без коммуникации нет терапии, то, по мнению Салливана, «утверждения психиатра всегда должны быть как можно ближе к избитым выражениям, находясь как можно ближе к повседневному использованию слов» .

В конце статьи остановимся подробнее на ряде отличий созданной Салливаном теории интерперсонального психоанализа от ортодоксальной психоаналитической теории Фрейда. Наиболее уязвимой слабостью классического психоанализа Салливан считал необоснованность многих его обобщений, которые строились на анализе немногих особых случаев. Согласно Салливану, Фрейду не удалось в достаточной мере понять общественную природу рассудка, его социальную организацию и функциональную активность. Он начал создавать собственную систематизированную теорию, в которой намного большее значение придавалось социо-культурным факторам. В конечном счете, он отказался от фрейдовской теории сексуального развития, которая якобы развивается через многие стадии во взрослую сексуальность. Он не считал эдипов комплекс универсальным и биологически предопределенным, а неудачу его разрешения – ядром всякого невроза, как это полагал Фрейд. Салливан объяснял происхождение эдипова комплекса в связи с утратами удовлетворений во время начального симбиоза мать-дитя и полагал, что этиология психических расстройств является намного более сложной. В частности, понятие кастрационного страха, согласно Салливану, часто ошибочно использовалось фрейдистами в качестве объяснительного принципа для различных состояний небезопасности, возникающих, в действительности, от различных интерперсональных переживаний. Фрейдовское понятие вытеснения Салливан впоследствии заменил собственными понятиями диссоциации и избирательного невнимания. Он утверждал, в частности, что избирательное невнимание имеет отношение лишь к контролю сознания, а не к внутреннему запрету мотивов. Вместо фрейдовского понятия переноса как однонаправленного процесса Салливан ввел понятие паратаксических (иллюзорных) я-ты паттернов как текучих динамических взаимообменов как в терапии, так и вне нее, которые не образуют механических повторений прошлого. В отличие от Фрейда, который полагал, что культурные достижения, в основном, достигаются за счет индивидуальной фрустрации, Салливан утверждал, что «не может быть никакой базисной дихотомии между индивидом и обществом. Одновременно с этим он подчеркивал тот факт, что нельзя адекватно исследовать процесс взросления отдельно от социо-культурного окружения развивающегося ребенка» . Таким образом, Салливан утверждал, что в классическом психоанализе переоценивалась значимость «интрапсихического» за счет относительной недооценки «интерперсонального».

Harry Stack Sullivan

Annotation

The article is devoted to studying life and creative work of the American psychiatrist, psychologist, reformer of psychoanalysis and one of the leaders of Neo-Freudianism Harry Stack Sullivan. The author studies Sullivan’s critical review of Sigmund Freud’s psychoanalytical theory. As a result of his critics, he developed his own conception of interpersonal analysis, which was based on the notion of interpersonal relations. The author examines different stages of personal development and their significance for the development of personality. He gives special attention to the analysis of the notion of ‘anxiety’, because Sullivan considered that the main need for personality is the need to remove or to avoid anxiety, which leads to the formation of the system of self, or the anti-anxiety system, comprehending all areas of interaction. The author also studies the peculiarities of Sullivan’s method of psychiatric interview, devoted for the therapy of functional mental disorders. The main method used by the author is the thorough study of the main terms and concepts in Sullivan’s book “Interpersonal Theory in Psychiatry”, published in Russian, as well as the detailed analysis of his life and activities based on English sources. As a result of his study the author comes to the conclusion that conception of interpersonal psychoanalysis and the method of psychiatric interview, created by Sullivan, came to be very effective in the treatment of grave functional mental deceases, such as schizophrenia.

Keywords: interpersonal relations, interpersonal psychoanalysis, self system, anxiety, loneliness, schizophrenia, psychiatric interview, dissociation

Литература:

• Авенариус Р. Философия как мышление о мире согласно принципу наименьшей меры сил. СПб.: 1912.
• Коэн М.Б. Введение // Салливан Г.С. Интерперсональная теория в психиатрии. СПб.: Восточно-Европ. Ин-т психоанализа. с.25-31, 1999.
• Салливан Г.С. Интерперсональная теория в психиатрии. СПб.: Восточно-Европ. Ин-т Психоанализа. 1999.
• Mullahy P. The Beginnings of Modern American Psychiatry. The Ideas of Harry Stack Sullivan. Boston: Houghton Mifflin Company. 1973.

Гарри Стек Салливан – создатель новой концепции, известной как "межличностная теория психиатрии". Ее главный принцип – в том, что касается личности, – заключается в следующем: личность – это "относительно устойчивый рисунок периодически возникающих межличностных ситуаций, характеризующих жизнь человека" (1953, с. 111). Личность – это некая гипотетическая сущность, которая не может быть оторвана от межличностных ситуаций, и межличностное поведение являет все, что может быть рассмотрено как личность. Следовательно, полагает Салливан, не имеет смысла в качестве объекта исследования рассматривать индивида, поскольку тот не может существовать – и не существует – отдельно от взаимоотношений с другими людьми. Ребенок с первого дня жизни является частью межличностной ситуации и на протяжении остальной жизни остается в составе социального поля. Даже отшельник уносит с собой в дикую природу воспоминания о прошлых межличностных отношениях, и они продолжают влиять на его мышление и поведение.

Хотя Салливан не отрицает роли наследственности и созревания в становлении организма, он полагает, что то, что выступает как собственно человеческое – продукт социальных взаимодействий. Более того, межличностный опыт может изменять – и изменяет – физиологическое функционирование человека, так что можно даже сказать, что организм теряет статус биологического существа и становится социальным организмом, обладающим собственными особенными способами дыхания, пищеварения, выделения, кровообращения и т.д. Для Салливана психиатрия близка социальной психологии, и его теорию личности отличает явная ориентация на социально-психологические понятия и переменные. Он пишет:

"Мне кажется, что общая психиатрия как наука охватывает во многом ту же область, что изучается и социальной психологией, поскольку научная психиатрия изучает межличностные отношения, а это в конечном итоге требует использования той же системы понятий, которую мы теперь соотносим с теорией поля. С этой точки зрения личность рассматривается как нечто гипотетическое. Изучать возможно лишь рисунок процессов, типичных для взаимодействия личностей в повторяющихся ситуациях или "полях", включающих наблюдателя" (1950, с. 92).

Гарри Стек Салливан родился на ферме близ Норвича (Нью-Йорк) 21 февраля 1892 г. и скончался 14 января 1949 г. во Франции, в Париже, возвращаясь с собрания исполнительного совета Всемирной федерации психического здоровья в Амстердаме. Он получил медицинскую степень в Чикагском медицинском колледже в 1917 г., а во время 1 Мировой войны служил в вооруженных силах. По окончании войны он работал как медик в Федеральном совете профессионального образования, затем в Службе народного здоровья. В 1922 г. Салливан начал работать в Больнице Святой Елизаветы в Вашингтоне, Федеральный округ Колумбия, где попал под влияние Уильяма Алансона Уайта (White, W.А.), лидера американской нейропсихиатрии. С 1923 года и до начала 30-х он сотрудничал с медицинской школой Мэрилендского университета, а также с Больницей Шеппарда и Эноха Пратт в Таусоне (Мэриленд). В этот период жизни Салливан осуществил исследования в области шизофрении, которые составили ему репутацию как клиницисту. Он оставил Мэриленд и открыл собственный кабинет на Парк Авеню в Нью-Йорке со специальной целью изучения обсессивных процессов у пациентов. В это время он начал проходить официальное обучение психоанализу у Клары Томпсон (Thompson, С.), ученицы Шандора Ференчи. Салливан и ранее подвергался психоанализу. Будучи студентом медиком, он прошел около 75 часов анализа. В 1933 году он стал президентом Фонда Уильяма Алансона Уайта и работал там до 1943 г. В 1936 г. он способствовал основанию и стал директором Вашингтонской школы психиатрии – учебного института Фонда. В 1938 г. начал выходить журнал "Psychiatry", материалы которого отражали теорию межличностных отношений, разрабатывавшуюся Салливаном. Он был сначала соиздателем, а затем – до своей кончины – издателем этого журнала. В 1940-41 гг. Салливан был консультантом в системе призывной службы; в 1948 г. участвовал в проекте ЮНЕСКО "Напряженность", организованном ООН для изучения влияния напряженности на международные отношения и взаимопонимание. В том же году он стал членом международной комиссии по подготовке Международного конгресса по психическому здоровью. Салливан был научным и государственным деятелем, выдающимся психиатром, лидером сыгравшей важную роль школы обучения психиатрии, замечательным терапевтом, смелым теоретиком. Его личность и оригинальность мышления привлекали множество людей, ставших его приверженцами, учениками, коллегами, друзьями.

Помимо Уильяма Алансона Уайта, главное влияние на интеллектуальный путь Салливана оказали Фрейд, Адольф Мейер (Meyer, А.), а также Чикагская социологическая школа в составе Джорджа Герберта Мида (Mead, G.Н.), У.И.Томаса (Thomas, W.I.), Эдварда Сепира (Sapir, Е.), Роберта Э. Парка (Park, R.Е.), Э.У.Берджесса (Burgess, Е.W.), Чарльза Э. Мерриэма (Merriam, С.Е.), Уильяма Хили (Healy, W.), Харольда Лассуэлла (Lasswell, Н.). Особенную близость Салливан чувствовал с Эдвардом Сепиром, одним из первых начавшим отстаивать необходимость сближения антропологии, социологии и психоанализа. Салливан начал формулировать основные положения своей теории межличностных отношений в 1929 г. и утвердился в своих идеях в середине 30-х.

При жизни Салливан опубликовал лишь одну книгу, отражающую его теорию (1947). Однако после его ухода остались обширные рукописи; кроме того, остались записи многих лекций, прочитанных студентам Вашингтонской школы психиатрии. Эти рукописи и записи, как и другие неопубликованные материалы, были доверены Психиатрическому Фонду Уильяма Алансона Уайта. Было издано пять книг, основанных на материалах Салливана, первые три – с введением и комментариями Элен Суик Перри (Perry, Н.S.) и Мэри Гейвелл (Gavell, М.), последние две – только с введением и комментариями миссис Перри. "The interpersonal theory of psychiatry" (1953) в основном представляет цикл лекций, прочитанных Салливаном зимой 1946-47 гг. и является наиболее полным описанием его теории межличностных отношений. "The psychiatric interview" (1954) основывается на цикле лекций, прочитанных Салливаном в 1944 и 1945 гг., a "Clinical studies in psychiatry" (1956) – на лекциях 1943 г. Рукописи Салливана о шизофрении, большинство которых относится к периоду его сотрудничества с Больницей Шеппарда и Эноха Пратт, были собраны воедино и опубликованы под названием "Schizophrenia as a human process" (1962). Последняя вышедшая книга "The fusion of psychiatry and social science" (1964). Понять социально-психологическую теорию Салливана лучше всего позволяют первая и последняя книги.

Патрик Маллэи (Mullahy, P.), философ и последователь Салливана, издал несколько работ, посвященных теории межличностных отношений. В одной из книг – "A study of interpersonal relations" (1949) содержится ряд работ сотрудников Вашингтонской школы и Института Уильяма Алансона Уайта в Нью-Йорке. Первоначально все они были опубликованы в журнале "Psychiatry", включая три, принадлежащие перу Салливана. Другая книга, под названием "The contributions of Harry Stack Sullivan" (1952), содержит ряд материалов, представленных на мемориальный симпозиум представителями различных дисциплин, включая психиатрию, психологию и социологию. В книгу включен краткий анализ межличностной теории, осуществленный Маллэи, и полная библиография работ Салливана по 1951 г. Взгляды Салливана изложены в других книгах Маллэи (1948, 1970). Теория Салливана подробно рассмотрена в работе Дороти Блитстен (Blitsten, D., 1953).

Sullivan H. S., 1892-1949). Родился в Нью-Йорке. В начале своей профессиональной деятельности в качестве психиатра работал с больными шизофренией, позднее - с пациентами, страдающими неврозами. Основатель так называемой Вашингтонской психиатрической школы. Автор нескольких книг. В монографии "Концепция современной психиатрии" (1947) обобщил некоторые свои идеи о взаимосвязи межперсонального поведения и патологии. После смерти С. его ученики и коллеги опубликовали рукописи и заметки С., которые при жизни не были изданы, в книге "Межличностная теория психиатрии" (1953). Эти работы представляют собой отдельные доклады, в которых взгляды С. не систематизированы. Сложный язык значительно отличает их от рассчитанных на более широкий круг читателей публикаций Фромма (Fromm E.) и Хорни (Horney K.).

Основное значение трудов С. состоит в акцентировании внимания на межличностных отношениях. Болезнь и здоровье, норма и патология в работах С. понимаются в контексте отношений между людьми. Возникновение патологии во многом обусловлено нарушением межличностных отношений, и, следовательно, целью терапии является их восстановление, приводящее к излечению. В последних своих докладах С. практически отказался от диагностических категории и постановки клинического диагноза. Взгляды С. во многом определили формирование динамического направления в американской психиатрии. Акцентируя важность межличностного взаимодействия, стремясь понять роль искаженных контактов пациента, С. обосновывал терапевтическую необходимость коррекции межличностного взаимодействия в диаде "врач-больной". Эта коррекция практически осуществляется в рамках взаимообучения на модели реальной ситуации общения.

См. также Интерперсональная психотерапия Салливана.

САЛЛИВАН Гарри Стэк

1892–1949) – американский психиатр, психоаналитик. Родился 21 февраля 1892 года в небольшом городке штата Нью-Йорк Норвиче. Его предки были ирландцами, эмигрировавшими в США. Его родители были бедными ирландскими фермерами, дети которых, за исключением Гарри, умерли в младенческом возрасте. Его мать, будучи наполовину инвалидом, не отличалась жизнерадостностью и не могла дать сыну необходимого тепла. Она не интересовалась им и испытывала раздражение в связи с нищенским существованием семьи. Его отец был робким и скрытным фермером, редко хвалившим своего сына. С трехлетнего возраста детство мальчика проходило на ферме в сельской общине близ Норвича, где Салливаны являлись единственной семьей католиков. У него не было друзей среди сверстников, их заменяли ему животные на ферме, особенно лошади, пристрастие к которым сохранилось на долгие годы.

Как замечала К. Томпсон, на протяжении многих лет сотрудничавшая с Г.С. Салливаном и являвшаяся его близким другом, в характере Гарри была мистическая, сентиментальная сторона, связанная с историями прошлого, рассказанными ему в раннем детстве. «Одна из этих историй особенно запала ему в душу: кто-то из предков был западным ветром, который в образе лошади скакал навстречу солнцу, чтобы приветствовать будущее. У меня самой есть сомнения, не уверовал ли Гарри своей сентиментальной, полной юмора, ирландской частью души в правдивость этой истории. Во всяком случае пристрастие к лошадям у него было очень сильным, и он всегда рассматривал лошадь как своеобразный символ себя самого».

В школе мальчик не приобрел друзей и чувствовал себя недостаточно комфортно среди сверстников. Он заинтересовался физикой, но со временем решил заняться медициной и поступил в Чикагский колледж медицины и хирургии, который окончил в 1917 году, получив докторскую степень. Во время обучения прошел курс психоаналитической терапии, составлявший более семидесяти часов. После окончания колледжа Г.С. Салливан был призван в армию и служил старшим лейтенантом. После Первой мировой войны он продолжил службу в качестве медика в Федеральном совете профессионального образования, а затем в Службе народного здоровья. В 1922 году он начал работать в больнице Святой Елизаветы в Вашингтоне (округ Колумбия). Работа осуществлялась под руководством ведущего специалиста в области нейропсихиатрии У.А. Уайта – одного из первых приверженцев психоанализа в США. В этот период им был проявлен интерес к проблемам шизофрении и психоанализу как методу лечения психических расстройств. После знакомства с К. Томпсон он инициировал ее поездку в Европу для прохождения личного анализа, чтобы после ее возвращения в США пройти у нее соответствующий анализ. К. Томпсон прошла личный анализ у Ш. Ференци в Будапеште и, возвратившись в США в 1933 году, стала аналитиком Г.С. Салливана.

В 1923 году Г.С. Салливан начал работать в должности психиатра в больнице Щеппарда и Пратта в Балтиморе (штат Мэриленд). В 1924 году он стал членом Американской психоаналитической ассоциации. С 1925 года он стал руководителем клинических исследований и экстраординарным профессором психиатрии на медицинском факультете Мэрилендского университета. В организованном им приемном отделении для больных шизофренией была создана такая атмосфера, которая отличалась от традиционных медицинских стационаров. Медицинский персонал доброжелательно относился к больным и был составной частью не только терапевтического сообщества, но и терапевтического процесса, предполагающего уважение к пациентам и повышение у них чувства собственной ценности. Г.С. Салливан выступал в качестве терапевта, супервизора и исследователя, акцентировавшего внимание на социокультурных факторах возникновения и развития психических расстройств. На протяжении нескольких лет он обследовал более двухсот пятидесяти молодых мужчин, страдающих шизофренией. На основе исследовательской и терапевтической деятельности им было сделано заключение, в соответствии с которым благодаря психоаналитическому лечению у 61 процента пациентов-шизофреников наблюдалось заметное улучшение их психического состояния.

В 1929 году Г.С. Салливан был избран в Исполнительный комитет Американской психоаналитической ассоциации. В 1931 году он переехал в Нью-Йорк, где открыл частную практику. В 1932 году совместно с другими коллегами он основал Вашингтон-Балтиморское психоаналитическое общество, первым председателем которого стала К. Томпсон. В 1933 году он стал президентом Психиатрического фонда У.А. Уайта. В 1936 году Г.С. Салливан основал Вашингтонскую школу психиатрии, в которой изучение психоанализа сочеталось с гуманитарными науками. В 1938 году он возвратился в Вашингтон, где работал консультантом по подготовке молодых американцев к воинской службе. Во время Второй мировой войны разработал процедуры отбора молодежи в армию и рекомендации по укреплению морального духа и лидерства среди военнослужащих. В 1941 году Г.С. Салливан стал почетным членом Американского института психоанализа. В 1943 году, наряду с К. Томпсон, Э. Фроммом и другими психоаналитиками, он стал соучредителем нью-йоркского филиала Вашингтонской школы психиатрии, в состав которой несколько лет входил Институт Уильяма Алансона Уайта в Нью-Йорке, который в 1946 году стал независимым учебным заведением, получившим название Института психиатрии, психоанализа и психологии.

Целями данного института были подготовка психиатров и психологов, специалистов в области теории и практики психоанализа, а также распространение психоаналитических идей среди учителей, социальных работников, священников и врачей.

На протяжении нескольких лет Г.С. Салливан читал различные курсы лекций в Вашингтонской школе психиатрии, ее нью-йоркском филиале и Институте психиатрии, психоанализа и психологии им. Уильяма Алансона Уайта в Нью-Йорке. Он был соиздателем и главным редактором журнала «Психиатрия», а также членом Всемирной федерации психического здоровья.

В конце 40-х годов Г.С. Салливан был представителем США по подготовке различных проектов ЮНЕСКО, особенно проекта по изучению влияния напряженности на международные отношения. В 1948 году он стал членом комиссии по подготовке Всемирного конгресса по психическому здоровью. Умер 14 января 1949 года в Париже, куда он приехал на конференцию ЮНЕСКО по пути возвращения домой с собрания Исполнительного совета Всемирной федерации психического здоровья, проходившего в Амстердаме.

При жизни Г.С. Салливана была издана только одна его книга «Концепции современной психиатрии» (1947). После его смерти был опубликован ряд работ, представлявших собой курсы лекций, которые он читал студентам Вашингтонской школы психиатрии. В эти публикации вошли как записанные на магнитофон отдельные лекции, стенограммы некоторых лекционных курсов, так и рукописные материалы, которые использовались Г.С. Салливаном при подготовке к чтению соответствующих курсов лекций. В книгу «Клинические исследования в психиатрии» (1956) вошли лекции, прочитанные им в 1943 году, в работу «Психиатрическое интервью» (1954) – цикл лекций 1944–1945 годов, в книгу «Межличностная теория психиатрии» (1953) – лекции 1946–1947 го дов. После смерти Г.С. Салливана были опубликованы также такие его работы, как «Шизофрения как человеческий процесс» (1962), «Слияние психиатрии и социальной науки» (1964), двухтомное издание его произведений, вышедшее в печати в 1965 году, «Личная психопатология» (1971). Ряд этих работ включает в себя ранее опубликованные Г.С. Салливаном в разных журналах статьи, а также те материалы, которые не являлись достоянием научной общественности, но были написаны им в период с 1924 по 1947 год.