Очарованный странник. «История создания повести «Очарованный странник

Очень кратко Путешественники встречают монаха, который рассказывает, сколько приключений, мук и испытаний он пережил, прежде чем попал в монастырь.

Глава первая

Путешествуя по Ладожскому озеру на пароходе, путешественники, среди которых был и рассказчик, посетили посёлок Корела. Когда путешествие продолжилось, спутники начали обсуждать этот старинный, но очень бедный русский городок.

Один из собеседников, склонный к философии, заметил, что «неудобных людей» следует отправлять не в Сибирь, а в Корелу - это будет дешевле для государства. Другой сказал, что живший здесь в изгнании дьячок недолго выдержал царящую в Кореле апатию и скуку - повесился. Философ считал, что дьячок правильно сделал - «умер, и концы в воду», но его оппонент, человек религиозный, думал, что самоубийцы мучаются на том свете, потому что здесь за них никто не молится.

Неожиданно за дьячка-самоубийцу вступился новый пассажир, молчаливый, могучий, седовласый человек лет пятидесяти в одежде послушника.

Он был в полном смысле слова богатырь, и притом типический, простодушный, добрый русский богатырь, напоминающий дедушку Илью Муромца в прекрасной картине Верещагина.

Он рассказал о попике из московской епархии, который молится за самоубийц и этим «исправляет их положение» в аду. Из-за пьянства патриарх Филарет хотел расстричь попика, но за того заступился сам преподобный Сергий, дважды явившийся владыке во сне.

Затем пассажиры начали расспрашивать богатыря-черноризца о его жизни, и узнали, что тот служил в армии конэсером - выбирал и укрощал армейских лошадей, к которым имел особый подход. По всему было видно, что черноризец прожил длинную и бурную жизнь. Пассажиры упросили его рассказать о себе.

Главы вторая - пятая

Иван Северьяныч Флягин родился крепостным в поместье богатого графа из Орловской губернии. Граф разводил лошадей, а отец Ивана служил при нём кучером. У матери Ивана долго не было детей, и женщина вымолила ребёнка у бога, а сама умерла при родах. Мальчик родился с огромной головой, поэтому дворня звала его Голованом.

Раннее детство Иван провёл на конюшне и полюбил лошадей. В одиннадцать лет его посадили форейтором на шестёрку, которой правил его отец. Иван должен был кричать, прогоняя с дороги людей. Зазевавшихся он стегал кнутом.

Однажды Иван с отцом везли графа в гости мимо монастыря. Мальчик стегнул кнутом заснувшего в возу монаха. Тот испугался, упал с телеги, лошади понесли, и монаха задавило колёсами. Ночью Ивану явился убитый им монах, сказал, что Иванова мать не только вымолила его, но и обещала богу, и велел идти в монастырь.

Будешь ты много раз погибать и ни разу не погибнешь, пока придёт твоя настоящая погибель, и ты тогда вспомнишь материно обещание за тебя и пойдёшь в чернецы.

Иван не придал значения словам мёртвого монаха, но вскоре случилась его «первая погибель». По дороге в Воронеж упряжка графа вместе с экипажем чуть не рухнула в глубокую пропасть. Иван сумел остановить лошадей, а сам упал под обрыв, но чудом выжил.

За спасение своей жизни граф решил наградить Ивана. Вместо того чтобы попроситься в монастырь, мальчик захотел гармошку, играть на которой так и не научился.

Вскоре Иван завёл себе пару голубей, от них пошли птенцы, которых повадилась таскать кошка. Иван кошку поймал, высек, отрезал у неё хвост и прибил над своим окном. Кошка принадлежала любимой горничной графини. Девушка прибежала к Ивану ругаться, тот огрел её «метлою по талии», за что был выпорот на конюшне и сослан дробить камень для садовых дорожек.

Иван дробил камень так долго, что у него «на коленках наросты пошли». Надоело ему терпеть насмешки - мол, осудили его за кошкин хвост - и решил Иван повеситься в ближайшем осиновом леске. Только повис он в петле, как невесть откуда взявшийся цыган перерезал верёвку, и предложил Ивану идти с ним в воры. Тот согласился.

Чтобы Иван не сорвался с крючка, цыган заставил его украсть лошадей из графской конюшни. Коней продали дорого, но Иван получил только серебряный рубль, поругался с цыганом и решил сдаться властям. Он попал к ушлому писарю. За рубль и серебряный нательный крест тот справил Ивану пропуск и посоветовал идти в Николаев, где было много работы.

В Николаеве Иван попал к барину-поляку. Его жена сбежала с военным, бросив грудную дочь, которую Иван должен был нянчить и кормить козьим молоком. За год Иван привязался к ребёнку. Однажды он заметил, что ножки у девочки «колесом идут». Лекарь сказал, что это «аглицкая болезнь» и посоветовал закапывать ребёнка в тёплый песок.

Иван начал носить воспитанницу на берег лимана. Там ему снова привиделся монах, звал его куда-то, показывал большой белый монастырь, степи, «диких людей» и говорил ласково: «Тебе ещё много надо терпеть, а потом достигнешь». Очнувшись, Иван увидел, как незнакомая дама целует его воспитанницу. Дама оказалась матерью девочки. Забрать ребёнка Иван не позволил, но разрешил им встречаться у лимана втайне от барина.

Дама рассказала, что мачеха насильно выдала её замуж. Первого мужа она не любила, а нынешнего любит, потому что с ней он очень ласков. Когда даме пришло время уезжать, она предложила Ивану за девочку большие деньги, но тот отказался, поскольку был человеком «должностным и верным».

Тогда явился сожитель дамы, улан. Иван сразу захотел с ним подраться и плюнул на деньги, которые тот давал. «Ничего, кроме телесного огорчения», для себя улан не получил, но деньги поднимать не стал, и этим благородством очень понравился Ивану. Попытался улан дитя забрать, Иван сперва не дал, а потом увидел, как мать к нему тянется, и сжалился. В этот момент появился барин-поляк с пистолетом, и Ивану пришлось уехать вместе с дамой и уланом, оставив у поляка свой «беззаконный» паспорт.

В Пензе улан сказал, что он, человек военный, держать у себя беглого крепостного не может, дал Ивану денег и отпустил. Решил Иван в полицию сдаваться, но сначала зашёл в трактир, напился чаю с кренделями, поле чего забрёл на берег Суры. Там хан Джангар, «первый степной коневод» и царь, продавал дивных лошадей. За одну кобылицу два богатых татарина решили биться.

В глаза друг другу глядят, ноги в ноги следками упираются и левые руки крепко жмут, а правыми с нагайками порются…

Знакомец, с которым Иван чай пил, объяснил ему все тонкости татарской борьбы, и двадцати­трёхлетний богатырь захотел поучаствовать.

Главы шестая - девятая

В спор за следующего коня встрял улан. Иван вступил вместо него в бой с татарином и до смерти застегал того плетью. После этого русские хотели Ивана в тюрьму посадить, но татары сжалились над ним и увезли в степь.

Прожил Иван в степи десять лет, был у татар за лекаря - лечил лошадей и людей. Соскучившись по родине, хотел уйти, но татары его поймали и «подщитинили»: надрезали кожу на ступнях, набили туда рубленного конского волоса и зашили. Когда всё зажило, Иван не смог нормально ходить - так кололась щетина, пришлось учиться ступать «раскорякой», на щиколотках, и остаться в степи.

Несколько лет Иван прожил в одной орде, где у него была своя юрта, две жены, дети. Потом соседний хан попросил полечить жену и оставил лекаря у себя. Там Иван получил ещё двух жён. К многочисленным детям своим Иван отеческих чувств не испытывал, поскольку были они «некрещёные и миром не мазаны». За десять лет он так и не привык к степям и очень тосковал по дому.

Знойный вид, жестокий; простор - краю нет; ‹…› а солнце обливает, жжёт, и степи, словно жизни тягостной, нигде конца не предвидится, и тут глубине тоски дна нет…

Иван часто вспоминал дом, праздничные застолья без опостылевшей конины, отца Илью. Ночью он тихонько уходил в степь и подолгу молился.

Со временем Иван отчаялся вернуться на родину и даже молиться перестал - «что же… молить, когда ничего от того не выходит». Однажды в степях объявилось двое священников - пришли обращать татар в христианство. Попросил Иван попов вызволить его, но те в дела татар вмешиваться отказались. Некоторое время спустя Иван нашёл одного священника мёртвым и похоронил его по христиански, другой же бесследно пропал.

Год спустя появились в орде двое в чалмах и ярких халатах. Пришли они из Хивы лошадей закупать и настраивать татар против русских. Чтобы татары не ограбили их и не убили, они начали пугать народ огненным богом Талафой, который дал им свой огонь.

Однажды ночью незнакомцы устроили огненное светопред­ставление. Кони испугались и разбежались, а взрослые татары бросились их ловить. В стане остались женщины, старики и дети. Тогда Иван вылез из юрты и понял, что незнакомцы пугали людей обычными фейерверками. Иван нашёл большой запас фейерверков, начал их запускать, и так напугал диких татар, что те согласились креститься.

Там же Иван отыскал и «едкую землю», которая «страшно тело палит». Приложил он её к пяткам и притворился больным. За несколько дней ступни разъело, и зашитая в них щетина вышла вместе с гноем. Когда ноги зажили, Иван «для большей ещё острастки самый большой фейверк пусти и ушёл».

Три дня спустя Иван вышел к Каспийскому морю, а оттуда попал в Астрахань, заработал рубль и крепко запил. Очнулся он в тюрьме, откуда его переслали в родное имение. Отец Илья отказался исповедовать и причащать Ивана, поскольку жил он у татар во грехе. Граф, ставший после смерти жены богомольным, не захотел терпеть человека, отлучённого от причастия, выпорол Ивана два раза, отдал паспорт и отпустил.

Главы десятая - четырнадцатая

Ушёл Иван из родного имения и попал на ярмарку, где увидел, как цыган пытается продать мужику негодную лошадь. Будучи на цыган в обиде, Иван помог крестьянину. С этого дня он начал ходить по ярмаркам, «руковод­ствовать бедных людей» и постепенно стал грозой всех цыган и барышников.

Один князь из военных просил Ивана открыть секрет, по которому он лошадей выбирает. Начал Иван учить князя, как отличить хорошую лошадь, но тот науку усвоить не смог и позвал его служить у себя конэсером.

Три года жил Иван у князя «как друг и помощник», выбирал коней для армии. Иногда князь проигрывался и просил у Ивана казённых денег отыграться, но тот не давал. Князь сначала сердился, а потом благодарил Ивана за верность. Загуливая сам, Иван отдавал деньги князю на сохранение.

Однажды князь уехал на ярмарку и вскоре велел прислать туда кобылицу, которая очень нравилась Ивану. От огорчения тому захотелось запить, но некому было оставить казённые деньги. Несколько дней Ивана «бес томил», пока не помолился он на ранней обедне. После этого ему полегчало, и отправился Иван в трактир чай пить, где повстречал нищего «из благородных». Тот выпрашивал у публики водку и на потеху закусывал её стеклянной рюмкой.

Пожалел его Иван, поставил ему графин водки и посоветовал бросить пить. Нищий ответил, что перестать пить ему не позволяют его христианские чувства.

А что, как ты полагаешь, если я эту привычку пьянствовать брошу, а кто-нибудь её поднимет да возьмёт: рад ли он этому будет или нет?

Показал нищий Ивану свой дар мгновенно трезветь, который объяснял природным магнетизмом, и посулился снять с него «запойную страсть». Нищий заставил Ивана пить рюмку за рюмкой, делая над каждой пассы руками.

Так «лечился» Иван до вечера, всё время оставаясь в здравом уме и проверяя, целы ли казённые деньги за пазухой. В конце концов, собутыльники поссорились: нищий считал любовь священным чувством, а Иван твердил, что всё это пустяки. Их вышибли из трактира, и нищий привёл Ивана в «гостиное место», полное цыган.

В этом доме Ивана очаровала певица, красавица-цыганка Груша, и он бросил к её ногам все казённые деньги.

Главы пятнадцатая - восемнадцатая

Протрезвев, Иван узнал, что магнетизёр его умер от пьянства, а сам так и остался замагне­ти­зи­рованным и с тех пор водки в рот не брал. Князю он признался, что растратил казну на цыганку, после чего с ним случилась белая горячка.

Выздоровев, Иван узнал, что его князь заложил всё своё имущество, чтобы выкупить из табора красавицу Грушу.

Женщина всего на свете стоит, потому что она такую язву нанесёт, что за всё царство от неё не вылечишься, а она одна в одну минуту от неё может исцелить.

Груша быстро полюбила князя, а тот, получив желаемое, начал тяготиться необразованной цыганкой и перестал замечать её красоту. Иван же подружился с Грушей и очень её жалел.

Когда цыганка забеременела, князя начала раздражать его бедность. Он начинал одно дело за другим, но все его «прожекты» приносили одни убытки. Вскоре ревнивая Груша заподозрила, что у князя есть любовница, и послала Ивана в город, разузнать.

Иван отправился к бывшей любовнице князя, «секретарской дочке» Евгении Семёновне, от которой у него был ребёнок, и стал невольным свидетелем их разговора. Князь хотел занять у Евгении Семёновны денег, взять в аренду суконную фабрику, прослыть фабрикантом и жениться на богатой наследнице. Грушу же он собирался выдать замуж за Ивана.

Всё ещё любившая князя женщина заложила подаренный им же дом, и вскоре князь посватался к дочери предводителя. Вернувшись с ярмарки, где закупал «у азиатов» образцы тканей и брал заказы, Иван обнаружил, что дом князя обновлён и готов к свадьбе, а Груши нигде нет.

Решил Иван, что князь цыганку убил и в лесу закопал. Начал он искать её тело и однажды у реки наткнулся на живую Грушу. Та рассказала, что князь запер её в лесном доме под охраной трёх дюжих девиц, но она от них сбежала. Иван предложил цыганке жить вместе, как сестре с братом, но та отказалась.

Груша боялась, что не выдержит, и погубит невинную душу - невесту князя, и заставила Ивана поклясться страшной клятвой, что он убьёт её, угрожая, что станет «самою стыдной женщиной». Не выдержав, Иван сбросил цыганку с обрыва в реку.

Главы девятнадцатая - двадцатая

Иван убежал и долго скитался, пока Груша, явившаяся в виде девочки с крылышками, не указала ему путь. На этом пути Иван встретил двух стариков, у которых забирали в солдаты единственного сына, и согласился служить вместо него. Старики справили Ивану новые документы, и тот стал Петром Сердюковым.

Попав в армию, Иван попросился на Кавказ, чтобы «скорее за веру умереть», и прослужил там больше пятнадцати лет. Однажды отряд Ивана преследовал кавказцев, ушедших за Койсу-реку. Несколько солдат погибло, пытаясь навести через реку мост, и тогда вызвался Иван, решив, что это лучший случай, «чтобы жизнь кончить». Пока он плыл через реку, его оберегала Груша в виде «отроковицы примерно в шестнадцать лет», от смерти крыльями отгораживала, и Иван вышел на берег невредимым. После он рассказал полковнику о своей жизни, тот послал бумагу узнать, правда ли была убита цыганка Груша. Ему ответили, что убийства не было, а Иван Северяныч Флягин умер в доме у крестьян Сердюковых.

Полковник решил, что у Ивана от опасности и ледяной воды помутился ум, произвёл его в офицеры, отправил в отставку и дал письмо «к одному большому лицу в Петербург». В Питере Ивана устроили «справщиком» в адресный стол, но карьера его не пошла, поскольку досталась ему буква «фита», фамилий на которую встречалось очень мало, и доходу с такой работы почти не было.

В кучера Ивана, благородного офицера, не брали, и он пошёл артистом в уличный балаган изображать демона. Там Иван заступился за молоденькую актрису, и его выгнали. Деться ему было некуда, он пошёл в монастырь и скоро полюбил тамошний жизненный уклад, похожий на армейский. Стал Иван отцом Измаилом, и приставили его к лошадям.

Путешественники начали спрашивать, страдает ли Иван «от беса», и тот рассказал, что его искушал бес, прикинувшийся красавицей Грушей. Один старец научил Ивана прогонять беса молитвой, стоя на коленях.

Колени у человека ‹…› первый инструмент: как на них падёшь, душа сейчас так и порхнёт вверх…

Молитвой и постом Иван справился с бесом, но скоро ему начали докучать мелкие бесенята. Из-за них Иван случайно убил монастырскую корову, приняв её ночью за чёрта. За это и другие прегрешения отец игумен на всё лето запер Ивана в погребе и велел молоть соль.

В погребе Иван начитался газет, начал пророче­ствовать, и напророчил скорую войну. Игумен перевёл его в пустую избу, где Иван и прожил всю зиму. Вызванный к нему лекарь не смог понять, пророк Иван или сумасшедший, и посоветовал пустить его «пробегаться».

На пароходе Иван оказался, пробираясь на богомолье. В будущую войну он уверовал крепко и собирался пойти в армию, чтобы «помереть за народ». Рассказав всё это, очарованный странник впал в задумчивость, и пассажиры не решились больше его расспрашивать, ибо о прошлом своём он поведал, а будущее остаётся «в руке сокрывающего судьбы свои от умных и разумных и только иногда открывающего их младенцам».

В этой статье мы рассмотрим повесть, которую создал Лесков, проведем ее анализ, опишем краткое содержание. "Очарованный странник" - сложное в жанровом отношении произведение. В ней используются мотивы жизнеописания святых, а также былин. Повесть эта переосмысливает сюжетное построение так называемых романов-приключений, распространенных в литературе в 18 веке.

"Очарованный странник" начинается следующими событиями. На Ладожском озере, по дороге к Валааму, на корабле встречаются несколько путешественников. Один из них, по виду типичный богатырь, одетый в подрясник послушника, рассказывает, что он обладает даром приручать лошадей. Этот человек всю свою жизнь погибал, но так и не смог погибнуть. Бывший конэсер по просьбе путников рассказывает о своей жизни.

Знакомство с главным героем повести

Зовут его Флягин Иван Северьяныч. Родом он происходит из дворовых людей, принадлежащих графу К., жившему в Орловской губернии. С детства Иван Северьяныч любил лошадей и "смеха ради" забил однажды на возу монаха. Ночью тот является к нему и корит за то, что Флягин убил его без покаяния, рассказывает, что тот - "обещанный сын" Богу, а также дает пророчество, что Иван Северьяныч много раз будет погибать, но не погибнет до тех пор, пока "истинная погибель" не придет, и Флягин пойдет в чернецы. Иван Северьяныч спасает хозяина от смерти в пропасти и получает его милость. Но затем он отрубает хозяйской кошке, таскавшей у него голубей, хвост, и в наказание Флягина порют, а потом отсылают бить камни молотком в английский сад. Это домучило его, и тот хочет совершить самоубийство. Веревку, заготовленную для смерти, обрезает цыган, с которым Флягин, прихватив лошадей, уходит от графа. Он расстается со своим спутником и получает отпускной вид, продав серебряный крест чиновнику.

Работа нянькой у барина

Продолжаем рассказывать вам о повести, описывать ее краткое содержание. "Очарованный странник" Лескова повествует о следующих дальнейших событиях. Иван Северьяныч нанимается нянькой к дочери одного барина. Здесь он очень скучает, водит козу и девочку на берег реки, а сам спит над лиманом, где однажды встречает мать ребенка, барыню, которая умоляет его отдать девочку. Но Флягин неумолим. Он дерется даже с офицером-уланом, нынешним мужем этой женщины. Но когда Иван Северьяныч видит приближение разгневанного хозяина, он отдает матери ребенка и решает бежать вместе с ними. Ивана Северьяныча, беспаспортного, офицер отсылает прочь, и он отправляется в степь, куда пригоняют коней татары.

У татар

Повесть "Очарованный странник" продолжается. Своих лошадей продает хан Джанкар, а татары борются за них и назначают цены. Они плетьми стегут друг друга, чтобы заполучить лошадей. Такое было соревнование. Когда одного красавца-коня выставляют на продажу, не сдерживается Иван Северьяныч и до смерти запарывает татарина, выступая за ремонтера. Его отводят в полицию за убийство, но тот убегает. Чтобы главный герой никуда не сбежал от татар, ноги Ивана Северьяныча "подщетинивают". Теперь он может передвигаться только ползком, служит лекарем у них, мечтая о возвращении на свою родину. У него есть несколько жен и детей, которых тот жалеет, но признается, что не смог их полюбить, так как они некрещеные.

Русские миссионеры

Действия повести развиваются дальше, а мы описываем их краткое содержание. "Очарованный странник" продолжают следующие события. Флягин отчаивается уже вернуться домой, но тут русские миссионеры приходят в степь. Они проповедуют, но платить выкуп за Ивана Северьяныча отказываются, утверждая, что все равны перед Богом, в том числе и очарованный странник.

Герои эти в своем миссионерском деле понесли потери. Через некоторое время убивают одного из проповедников, и Флягин по православному обычаю хоронит его. Из Хивы пригоняют татары двух человек, которые хотят закупить коней для войны. Они демонстрируют, в надежде запугать продавцов, могущество Талафы, своего огненного бога, но Флягин обнаруживает у этих людей ящик с фейерверком, представляется им Талафой, обращает в христианство татар и вылечивает ноги, найдя "едкую землю" в ящиках.

Возвращение в родной город

Иван Северьяныч в степи встречает чувашина, но тот не соглашается идти с ним, так как одновременно чтит и Николая Чудотворца, и мордовского Керемети. Встречаются на пути русские, они пьют водку и крестятся, но прогоняют Ивана Северьяныча, беспаспортного. Странник в Астрахани попадает в острог, из которого его доставляют, наконец, в родной город. В нем отец Илья отлучает главного героя от причастия на три года, но граф, сделавшийся богомольным, отпускает "на оброк".

Флягин устраивается служить по конской части. О нем в народе идет слава чародея, и каждый хочет узнать секрет Ивана Северьяныча. В числе любопытных и один князь, который взял его на должность конэсера к себе. Флягин покупает для него лошадей, но иногда у него происходят "пьяные выходы". Перед тем как это случается, он отдает на сохранность князю все деньги. Когда тот продает Дидону (прекрасную лошадь), сильно печалится Иван Северьяныч, делает "выход", но оставляет при себе деньги на этот раз. В церкви он молится и идет в трактир, где встречает человека, утверждающего, что пить он стал добровольно, чтобы легче было другим. Этот человек накладывает заклятие на Ивана Северьяныча для освобождения того от пьянства и вместе с тем спаивает его.

Встреча с Грушенькой

Повесть "Очарованный странник" по главам продолжается следующими событиями. Ночью Флягин попадает в другой трактир, в котором он все свои деньги тратит на Грушеньку, певунью-цыганку. Главный герой, повинившись князю, узнает, что и тот отдал полсотни тысяч за эту девушку и привез ее в дом, но вскоре Груша ему надоела, к тому же деньги закончились.

Иван Северьяныч в городе подслушивает разговор, произошедший между князем и Евгенией Семеновной, его бывшей любовницей, из которого узнает, что хозяин намерен жениться, а Грушеньку, искренне полюбившую князя, хочет выдать за Флягина. Вернувшись домой, он не находит девушку, которую тайно отвозит в лес князь. Но Груша убегает от охранниц и просит Флягина утопить ее. Исполняет просьбу Иван Северьяныч, а сам выдает себя за сына крестьянина в поисках скорой смерти.

Дальнейшие приключения

Отдав все свои сбережения монастырю, он отправляется на войну, желая погибнуть. Но это ему не удается, он лишь отличается на службе, становится офицером, и с орденом святого Георгия Флягина отправляют в отставку. После этого Иван Северьяныч устраивается в адресный стол "справщиком", но служба не ладится, и тот решает стать артистом. Здесь он заступается за дворяночку, бьет артиста и уходит в монастырь.

Монастырская жизнь

Монастырская жизнь, по словам Флягина, не тяготит его. И здесь он при лошадях. Иван Северьяныч не считает себя достойным того, чтобы принять старший постриг, потому живет в послушании. Он усердно борется с бесами. Однажды Флягин зарубает одного из них топором, но бес оказывается коровой. На целое лето его однажды сажают за очередную "битву" в погреб, где тот открывает дар пророчества. Как же завершает повесть Лесков? "Очарованный странник" заканчивается следующим образом. Путешественник признается, что ждет скорой смерти, так как дух внушает ему идти на войну, и ему хочется умереть за народ.

Краткий анализ

Лесков "Очарованный странник" написал в 1873 году. В начале жизни герой предстает как "естественный человек", который изнемогает под бременем жизненной энергии. Природная сила роднит Флягина с героями былин Василием Буслаевым и Ильей Муромцем. Характер этот имеет глубокие корни в русской истории и жизни. Долгое время сила богатырская Ивана Северьяныча дремлет в нем. Он живет вне понятий добра и зла, проявляет беспечность, дерзостность, чреватую драматическими последствиями, которые переживает в дальнейшем очарованный странник.

Анализ развития его характера показывает, что он претерпевает значительные трансформации. Прирожденный артистизм, свойственный этому человеку, постепенно выводит его на более высокий уровень жизни. Свойственное Флягину чувство прекрасного обогащается чувством привязанности. Герою, увлеченному прежде лишь красотой коней, открывается другая красота - женщины, человеческой души, таланта. Ее смысл очарованный странник переживает всем своим существом. Эта новая красота раскрывает полностью его душу. Гибель Груши делает его по существу другим человеком, все действия которого подчинены нравственному побуждению. Все чаще слышит голос совести очарованный странник, анализ которого приводит его к мысли о необходимости искупить свои грехи, служить стране и людям.

В конце главный герой одержим идеей самопожертвования во имя Отчизны. Образ этого "богатыря" - обобщенный, осмысляющий настоящее и будущее русского народа. Такова у этого произведения главная тема. Очарованный странник представляет собой младенца-богатыря, собирательный образ народа, который только еще выходит на историческую сцену, но имеет уже неисчерпаемый запас внутренних сил, необходимых для развития.

Год издания книги: 1873

Повесть была написана в 1872-1873 годах и экранизирована дважды в 1963 году и в 1990 году. Изначально она имела название «Черноземный Телемак». Также произведение входит в цикл легенд о русских праведниках. Мотив путешествий главного героя напоминает «Одиссею» Гомера.

Повести «Очарованный странник» краткое содержание

Глава 1

В повести Лескова «Очарованный странник» повествование ведется от первого лица. Путешествуя, главный герой становится свидетелем спора соседей по лодке о ссылках в Корелу. И в спор вступает неизвестный пассажир, которого ранее никто не заметил. Это был дюжий мужчина с открытым, смуглым лицом и густыми волосами цвета свинца. Одетый в послушничий подрясник с широким монастырским поясом и в высокий черный колпачок. Незнакомец держался самоуверенно и смело. Разговор шел о прощении самоубийцам их грехов. Богатырь — послушник говорит, что знает человека, который может исправить положение семьи самоубийцы одним манером, а после рассказывает историю о том, как происходит прощение. В ходе разговоры выясняется, что неизвестный пассажир инок и кон эсер (знаток в лошадях), и в доказательство рассказывает, как укрощал самую подлую лошадь, которая чуть не съела «бешеного укротителя» — англичанина Рарея. И далее пассажиры просят неизвестного собеседника рассказать им историю его жизни.

Глава 2

Иван Флягин в повести «Очарованный» странник начинает рассказывать свою историю с самого начала. Родился крепостным в подчинении у графа К. и звали его не Иван Флягин, а Голован, потому, как родился он с необыкновенно большой головой. Жил на кучерском дворе с отцом, Северьяном Иванычем, и именно там научился обращаться с конями. Упоминает о том, как полоснул кнутом спящего на возе послушника, тот выпал с воза, зацепился ногами за вожжи и лошади тащили его по земле. Когда остановились и подошли ближе, старик был мертв. Флягин говорит будто умерший послушник приходил к нему во сне в тот день.

Рассказывает, как вместе с экипажем упал в пропасть, но ему необычайно повезло остаться в живых и еще спасти своего хозяина и его жену. И как его нашел здоровый мужик, который позже отвез Голована в Воронеж к графу. А граф в благодарность за спасение был готов на все что угодно, да Иван выбрал лишь губную гармонь, на которой не умел играть.

Глава 3

В третьей главе Лескова «Очарованный странник» кратком содержании вы узнаете, как после возвращения из Воронежа у Ивана в конюшне завелись голубь с голубкой, а вскоре и голубята. Была лишь одна проблема: кошка все время крала голубят. И Флягин решил проучить кошку, поймал ее, построив на окне силок, после выпорол отрубил топориком хвост. И так он был горд собой, что этот хвост приколотил у своего окна. Вскоре на конюшню забегает горничная и кричит что, то была ее кошка. Флягин растерялся, схватил метлу и ударил ее по талии. Судили его строго: выпороли и отправили бить камни для дорожки. Думал Голован, как покончить с мучениями и нашел лишь один выход — покончить с жизнью. Только повеситься ему не удалось, спас его цыган и позвал с ними жить. Так и стал Иван как главный герой разбойником.

Глава 4

Цыган оказался хитрым, попросил Ивана, в доказательство своей верности, украсть пару лошадей. Лошадей они продали, деньги разделили, но не поровну. Из-за этого поругались Голован с цыганом и разошлись. После герой решил объявится и пошел к заседателю, но на месте его не застал. Рассказал свою историю писарю, а тот, назвав Ивана дураком, выписал ему отпускной вид в Николаев, взамен на рубль, сережку и крест серебряный. В городе взяли его в няньки. Нянчился он с девочкой год, а к лету Иван заметил, что ножки у нее колесом идут. Отвел к врачу. Не нравилась ему его работа, скучно было. Однажды уснул нянька на пляже, просыпается, а девочку неизвестная дама держит, и говорит, что она мать ребенка и просит отдать ее. Иван не согласился, но разрешил тайно нянчить девочку на пляже, а барину своему об этом не сказал. Дальше автор описывает, как Флягин решает спровоцировать офицера, который был мужем барыни, на драку.

Глава 5

Офицер предлагал Ивану за ребенка деньги, тот отказался. А после толкнул офицера, который хоть и был военным не смог победить дюжего героя. В этот момент прибежал барин с криками: «Держи их!». Видя страдания молодой женщины, Флягин отдал дитя матери. Эта история закончилась тем, то барыня с офицером и Иваном сбежали в Пензу, далее их дороги разошлись. Герой пошел в трактир, выпил чаю, а после увидел, как татары торгуют лошадьми. Иван стал свидетелем дуэли между двумя татарами, которые стали нагайками стегать друг друга. Победителю доставалась невероятной красивая, статная кобылка.

Глава 6

На продажу был выставлен дорогой породистый жеребенок, который скачет, словно птица летит. Стали господа за него торговаться. Офицер, которому Иван ребенка отдал, тоже был свидетелем лошадиных торгов и очень хотел этого коня. Флягин решил помочь ремонтеру, вступил в дуэль с татарином. Во время битвы с батыром Ивану помог грош, который тот держал во рту, чтоб не чувствовать боли. В итоге победил и убил татарина. Полиция судить его хотела, да только Иван Северьяныч спрятался за татар и ушел с ними в степь и десять лет там провел. Далее рассказывает герой повести «Очарованный странник», как его «подщетинили» — на ступнях кожу подрезали и рубленного конного волоса насыпали, чтобы не сбежал.

Глава 7

Спустя какое-то пошел Иван жить в другое племя татарское. Говорит Северьяныч, что десять лет провел в степи, обзавелся женами и детьми, которых не признавал, так как они были не крещенные. Тосковал по родным землям, молился много и плакал. А дальше посыпались вопросы на рассказчика, как удалось ему сбежать из татарской степи.

Глава 8

Главный герой совсем уж было отчаялся вернутся на родину. Но тут в их поселение явились два муллы, божьему слову татар учить. Иван умолял их забрать его с собой, да те все отказывались. А после Иван одного из миссионеров мертвым нашел. Упомянул также Иван в своем рассказе о Талафе – его спасителе.

Глава 9

Прошел год, как татары избавились от христианских миссионеров и в лагерь приехали двое мужчин. Одетые в непонятную одежду, они говорили на странном языке и хотели купить лошадей. Сказали, что их бог -Талафа, прислал с путниками огонь. Ночью Иван проснулся от неизвестных звуков, которые до смерти пугали татар. В то время, прибывшие в лагерь иностранцы, выпустили коней и скрылись. Приезжие люди забыли ящик, в котором были фейерверки. Через несколько дней герой пустил самый большой фейерверк и под его прикрытием сбежал. Все пешком шел, через несколько дней встретил русских, поговорил с ними, водки выпил, а когда те заснули, ушел в Астрахань. Заработал немного денег и запил, очнулся уже в своей губернии. Его высекли и доставили графу К., а тот не захотел держать Ивана при себе, выдал ему паспорт и отпустил.

Глава 10

Иван Северьяныч отправился на ярмарку. Стал разным людям помогать, лошадей покупать и этим себе на жизнь зарабатывать. Один князь разглядел в нем особый дар и предложил герою стать конэсером и работать на него, Иван согласился. Они прожили вместе три года и зарабатывали достаточно, а главное — доверяли друг другу. Лишь одна проблема была Флягин пил, и в эти тяжелые дни князь лишал его денег, а в свою очередь Иван забирал деньги у князя, когда тот проигрывал в карты.

Глава 11

Далее в повести Лескова «Очарованный странник» содержании по главам Иван Флягин рассказывает историю о своем последнем выходе (запое). Положение Ивана было затруднительным, так как при себе он имел деньги князя. Денег было много и опасаясь за их сохранность, решил Иван спрятал деньги в стене с рисунком Страшного суда в церкви. После отправился в трактир, где он познакомился с нищим, который мог есть стекло, и уверял что обладаем «магнетизмом». К вечеру оба напились до беспамятства.

Глава 12

Когда Ивана выставили за дверь, он первым делом проверил кошелек. Все подозревал нового знакомого в воровстве. А «магнитизер» все нашептывал какие-то заклинания, а потом сунул в рот Флягину сахар со словами, что этот сахар волшебный. После довел Ивана до дома из которого играла музыка и исчез. Сквозь пелену опьянения Флягин видел, как цыган давал нищему деньги.

Глава 13

Флягин заслушался на крыльце того дома, так прекрасно пел кто-то внутри. Цыган и пригласил его зайти. В зале находилось много богатых ремонтеров, уже знакомых герою. Иван был так поражен красотой цыганки — Груши, что ему весть ум отняло. Цыганка ходила по залу с подносом и пела грустный романс. Иван кинул ей сторублевку, и девушка поцеловала его. Никогда в жизни не видел герой никого более прекрасного, стал деньги из-за пазухи доставать и бросать ей под ноги, так потратил все на Грушеньку.

Глава 14

В 14 главе повести Лескова «Очарованный странник» читать можете о дальнейшей судьбе Ивана Флягина. С тех пор Иван ни одной рюмки не выпил. Поначалу Князь разозлился, что Иван все его деньги истратил, а потом признал, что он такой же беспутный, как и Флягин. На утро герой проснулся с белой горячкой в лазарете, а как выздоровел пошел к князю отрабатывать деньги. И узнал, что тот полсотни тысяч отдал, лишь бы Грушу из табора выкупить.

Глава 15

Однако Груша быстро надоела переменчивому князю, который все чаще где-то пропадал. Ее съедала ревность, своими терзаниями Груша делилась с Голованом. Вскоре она попросила Флягина проследить за ее возлюбленным. Иван отправился в город якобы купить лекарства для лошадей, и остановился в доме Евгении Семеновны — прошлой любви князя. Пока герой пил чай, приезжает князь и Иван прячется в гардеробной. Князь просит няньку и свою дочку покататься в карете.

Глава 16

Тем временем князь просит барыню заложить свой дом, чтобы одолжить ему денег на фабрику. Также в разговоре упоминает, что купит Ивану дом и женит на Грушеньке. После князь отправил Голована на ярмарку, где герой понабирал заказов для фабрики. Вернулся, а Груша пропала, Флягин очень переживал за нее и боялся, как бы князь не погубил цыганку. В день свадьбы князя, Иван был совсем подавлен, скучал за Грушей. Пошел на берег и стал звать свою возлюбленную, и даже стало ему казаться словно к нему кто-то бежит, то была Груша.

Глава 17

Иван увидел, как она переменилась, что красота ее пропала, одни глаза остались. Девушка выглядела очень плохо и была в отчаянии из-за безразличия князя. Груша говорит, что умирать пришла. Рассказывает, что князь ее под охрану засадил, и цыганка грозится перерезать его невесте горло.

Глава 18

Молодая цыганка рассказала, как князь увез ее в лесную чащу и приказал трем девкам-однодворкам следить за ней. Вот только Груше удалось обмануть их во время игры и сбежать. Девушка просила Ивана убить ее, и тем самым доказать свою любовь и преданность. Груша говорит, что у нее нет сил жить и мучиться, видя измену князя и над ней надругательство. А если она сама себя решит, то навеки погубит свою душу…От переживания его трясла крупная дрожь и Флягин не смог ножом ее ударить. Но в реку с крутизны спихнул, и цыганка утонула.

Глава 19

Флягин в страхе бежал в неизвестном для себя направлении и встретил старушку со старичком. Они рассказали, что их сына хотят в армию забрать. Иван, желая искупить свои грех, соглашается пойти вместо него и кличут его теперь Петр Сердюков. Долго герой служил на Кавказе, лет пятнадцать. В одном сражении Иван переплыл реку под татарскими пулями и навел мост. За это ему вручили офицерский чин, но карьера офицера не сложилась. И Иван Северьяныч отправился в монастырь кучером.

Глава 20

Повесть «Очарованный странник» заканчивается рассказом Ивана Флягина о том, как часто в монастыре ему докучали бесы, и как герой с ними боролся молитвами да суровым постом. Через некоторое время Игумен отправил Ивана в Соловки богомольцем. В этом путешествии и рассказал Флягин, пассажирам лодки, историю всей своей жизни.

Повесть «Очарованный странник» на сайте Топ книг

Повесть Лескова «Очарованный странник» читать настолько популярно, что это позволило ей попасть в наш рейтинг . Кроме того, она заняла высокое место среди . И если учитывать, что произведение Н. С. Лескова «Очарованный странник» представлено в школьной программе, то это далеко не предел и мы его еще не раз увидим среди в рейтингах нашего сайта.

Повесть Лескова «Очарованный странник» читать онлайн на сайте Топ книг вы можете .

План пересказа

1. Встреча путников. Иван Северьяныч начинает рассказ о своей жизни.
2. Флягин узнает свое будущее.
3. Он убегает из дома и попадает в няньки к дочери одного барина.
4. Иван Северьяныч оказывается на торгах коней, а потом в Рынь-Песках в плену у татар.

5. Освобождение из плена и возвращение в родной город.

6. Исскуство обращения с лошадьми помогает герою устроится у князя.

7. Знакомство Флягина с циганкой Грушенькой.

8. Быстротечная любовь князя к грушеньке. Он хочет избавиться от циганки.

9. Смерть Грушеньки.

10. Служба героя в армии, в адресном столе, в театре.

11. Жизнь Ивана Северьяныча в монастыре.
12. Герой открывает в себе дар пророчества.

Пересказ

Глава 1

На Ладожском озере по дороге на остров Валаам на корабле встречаются несколько путников. Один из них, одетый в послушничий подрясник и по виду «типический богатырь» - господин Флягин Иван Северьяныч. Он постепенно втягивается в разговор пассажиров о самоубийцах и по просьбам спутников начинает рассказ о своей жизни: имея Божий дар к приручению лошадей, всю жизнь «погибал и никак не мог погибнуть».

Главы 2, 3

Иван Северьяныч продолжает рассказ. Происходил он из рода дворовых людей графа К. из Орловской губернии. «Родитель» его кучер Северьян, «родительница» Ивана умерла после родов оттого, что он «произошел на свет с необыкновенно большою головою», за что и получил прозвище Голован. От отца и других кучеров Флягин «постиг тайну познания в животном», с детства пристрастился он к лошадям. Скоро он так освоился, что стал «форейторское озорство выказывать: какого-нибудь встречного мужика кнутом по рубахе вытянуть». Это озорство довело до беды: однажды, возвращаясь из города, он нечаянно убивает ударом кнута уснувшего на возу монаха. Следующей ночью монах является ему во сне и корит за лишение жизни без покаяния. Потом он открывает, что Иван - сын, «обещанный Богу». «А вот, - говорит, тебе знамение, что будешь ты много раз погибать и ни разу не погибнешь, пока придет твоя настоящая «погибель», и ты тогда вспомнишь материно обещание за тебя и пойдешь в чернецы». Вскоре Иван с хозяевами отправляется в Воронеж и по дороге спасает их от гибели в страшной пропасти, и впадает в милость.

По возвращении в имение через некоторое время Голован заводит под крышей голубей. Потом обнаруживает, что хозяйская кошка таскает птенцов, он ее ловит и отрубает ей кончик хвоста. В наказание за это его жестоко порют, а потом отсылают в «аглицкий сад для дорожки молотком камешки бить». Последнее наказание «домучило» Голована и он решает покончить с собой. От этой участи его спасает цыган, который обрезает уготовленную для смерти веревку и уговаривает Ивана бежать с ним, прихватив с собой лошадей.

Глава 4

Но, продав лошадей, они не сошлись при дележе денег и расстались. Голован отдает чиновнику свой целковый и серебряный крест и получает отпускной вид (свидетельство), что он свободный человек, и отправляется по миру. Вскоре, пытаясь наняться на работу, он попадает к одному барину, которому и рассказывает свою историю, и тот начинает его шантажировать: или он все расскажет властям, или Голован идет служить «нянькой» к его маленькой дочери. Этот барин, поляк, убеждает Ивана фразой: «Ведь ты русский человек? Русский человек со всем справится». Головану приходится согласиться. О матери девочки, грудного ребенка, он ничего не знает, с детьми обращаться не умеет. Ему приходится кормить ее козьим молоком. Постепенно Иван учится ухаживать за младенцем, даже лечить его. Так он незаметно привязывается к девочке. Как-то, когда он гулял с ней у реки, к ним подошла женщина, оказавшаяся матерью девочки. Она умоляла Ивана Северьяныча отдать ей ребенка, предлагала ему денег, но он был неумолим и даже подрался с нынешним мужем барыни, офицером-уланом.

Глава 5

Вдруг Голован видит приближающегося разгневанного хозяина, ему становится жаль женщину, он отдает ребенка матери и бежит вместе с ними. В другом городе офицер вскоре отсылает беспаспортного Голована прочь, и он идет в степь, где попадает на татарские торги коней. Хан Джангар продает своих лошадей, а татары назначают цены и борются за коней: садятся друг напротив друга и стегают друг друга плетьми.

Глава 6

Когда на продажу выставляют нового красавца коня, Голован не сдерживается и, выступая за одного из ремонтеров, запарывает татарина до смерти. «Татарва - те ничего: ну, убил и убил - на то были такие кондиции, потому что и он мог меня засечь, но свои, наши русские, даже досадно как этого не понимают, и взъелись». Иными словами хотели передать его за убийство в полицию, но он убежал от жандармов в самые Рыньпески. Здесь он попадает к татарам, которые, чтобы он не сбежал, «подщетинивают» ему ноги. Голован служит у татар лекарем, передвигается с большим трудом и мечтает о возвращении на родину.

Глава 7

У татар Голован живет уже несколько лет, у него уже несколько жен и детей «Наташ» и «Колек», которых он жалеет, но признается, что полюбить их не смог, «за своих детей не почитал», потому как они «некрещеные». Он все больше тоскует по родине: «Ах, судари, как это все с детства памятное житье пойдет вспоминаться, и понапрет на душу, что где ты пропадаешь, ото всего этого счастия отлучен и столько лет на духу не был, и живешь невенчанный и умрешь неотпетый, и охватит тебя тоска, и... дождешься ночи, выползешь потихоньку за ставку, чтобы ни жены, ни дети и никто бы тебя из поганых не видал, и начнешь молиться... и молишься... так молишься, что даже снег инда под коленами протает и где слезы падали - утром травку увидишь».

Глава 8

Когда Иван Северьяныч уже совсем отчаялся попасть домой, в степь приходят русские миссионеры «свою веру уставлять». Он просит их заплатить за него выкуп, но они отказываются, утверждая, что перед Богом «все равны и все равно». Спустя некоторое время одного из них убивают, Голован хоронит его по православному обычаю. Слушателям он объясняет, что «азиата в веру приводить надо со страхом», потому как они «смирного Бога без угрозы ни за что не уважат».

Глава 9

Как-то к татарам приходят из Хивы два человека коней закупать, чтобы «войну делать». В надежде запугать татар они демонстрируют могущество своего огненного бога Талафы. Но Голован обнаруживает ящик с фейерверком, сам представляется Талафой, пугает татар, обращает их в христианскую веру и, найдя в ящиках «едкую землю», вылечивает ноги и сбегает. В степи Иван Северьяныч встречает чувашина, но отказывается с ним идти, потому как тот одновременно почитает и мордовского Керемети, и русского Николая Чудотворца. На его пути попадаются и русские, они крестятся и пьют водку, но прогоняют беспаспортного Ивана Северьяныча. В Астрахани странник попадает в острог, откуда его доставляют в родной город. Отец Илья отлучает его на три года от причастия, но сделавшийся богомольным граф отпускает его «на оброк».

Глава 10

Голован устраивается по конской части. Он помогает мужикам выбирать хороших лошадей, о нем идет слава как о чародее, и каждый требует рассказать «секрет». Один князь берет его к себе на должность конэсера. Иван Северьяныч покупает для князя лошадей, но периодически у него случаются пьяные «выходы», перед которыми он отдает князю на сохранность все деньги.

Глава 11

Однажды, когда князь продает прекрасную лошадь Дидону, Иван Северьяныч сильно печалится, «делает выход», но на этот раз оставляет деньги при себе. Он молится в церкви и отправляется в трактир, откуда его выгоняют, когда он, напившись, начинает спорить с «препустейши-пустым» человеком, утверждавшим, что пьет он, потому как «добровольно на себя слабость взял», чтобы другим легче было, и бросить пить ему христианские чувства не позволяют. Их выгоняют из трактира.

Глава 12

Новый знакомый накладывает на Ивана Северьяныча «магнетизм» для освобождения от «усердного пьянства», и для этого чрезвычайно его поит. Ночью, когда они идут по улице, этот человек приводит Ивана Северьяныча к другому трактиру.

Глава 13

Иван Северьяныч слышит прекрасное пение и заходит в трактир, где тратит все деньги на прекрасную певунью цыганку Грушеньку: «даже нельзя ее описать как женщину, а точно будто как яркая змея, на хвосте движет и вся станом гнется, а из черных глаз так и жжет огнем. Любопытная фигура!» «Так я и осатанел, и весь ум у меня отняло».

Глава 14

На следующий день, повинившись князю, он узнает, что хозяин и сам за Грушеньку полсотни тысяч отдал, выкупил ее из табора и поселил в своем загородном имении. И князя свела с ума Грушенька: «Вот то-то мне теперь и сладко, что я для нее всю мою жизнь перевернул: и в отставку вышел, и имение заложил, и с этих пор стану тут жить, человека не видя, а только все буду одной ей в лицо смотреть».

Глава 15

Иван Северьяныч рассказывает историю своего хозяина и Груни. Через какое-то время князю надоедает «любовное слово», от «изумрудов яхонтовых» в сон клонит, к тому же кончаются все деньги. Грушенька чувствует охлаждение князя, ее мучит ревность. Иван Северьяныч «стал от этого времени к ней запросто вхож: когда князя нет, всякий день два раза на день ходил к ней во флигель чай пить и как мог ее развлекал».

Глава 16

Однажды, отправившись в город, Иван Северьяныч подслушивает разговор князя с бывшей любовницей Евгенией Семеновной и узнает, что его хозяин собирается жениться, а несчастную и искренне полюбившую его Грушеньку хочет выдать замуж за Ивана Северьяныча. Вернувшись домой, Голован узнает, что цыганку князь тайно вывез в лес на пчельню. Но Груша сбегает от своих охранниц.

Главы 17, 18

Груша рассказывает Ивану Северьянычу, что произошло, пока его не было, как князь женился, как ее отправили в изгнание. Она просит ее убить, проклясть ее душу: «Стань поскорее душе моей за спасителя; моих больше сил нет так жить да мучиться, видючи его измену и надо мной надругательство. Пожалей меня, родной мой; ударь меня раз ножом против сердца». Отшатнулся Иван Северьяныч, но она все плакала и увещевала, чтобы он убил ее, иначе она на себя сама руки наложит. «Иван Северьяныч страшно наморщил брови и, покусав усы, словно выдохнул из глубины расходившейся груди: «Нож у меня из кармана достала... разняла... из ручки лезвие выправила... и в руки мне сует... «Не убьешь, - говорит, - меня, я всем вам в отместку стану самою стыдной женщиной». Я весь задрожал, и велел ей молиться, и колоть ее не стал, а взял да так с крутизны в реку и спихнул...»

Глава 19

Иван Северьяныч бежит назад и по дороге встречает крестьянскую повозку. Крестьяне жалуются ему, что сына забирают в солдаты. В поисках скорой смерти Голован выдает себя за крестьянского сына и, отдав все деньги монастырю как вклад за Грушину душу, идет на войну. Он мечтает погибнуть, но его «ни земля, ни вода принимать не хочет». Однажды Голован отличился в деле. Полковник хочет представить его к награде, и Иван Северьяныч рассказывает об убийстве цыганки. Но его слова не подтверждаются запросом, его производят в офицеры и отправляют в отставку с орденом святого Георгия. Воспользовавшись рекомендательным письмом полковника, Иван Северьяныч устраивается «справщиком» в адресный стол, но служба не ладится, и он уходит в артисты. Но и там он не прижился: репетиции проходят и на Страстной неделе (грех!), Ивану Северьянычу достается изображать «трудную роль» демона... Он уходит из театра в монастырь.

Глава 20

Монастырская жизнь его не тяготит, он и там остается при лошадях, но принимать постриг не считает для себя достойным и живет в послушании. На вопрос одного из путников он рассказывает, что вначале ему являлся бес в «соблазнительном женском образе», но после усердных молитв остались только маленькие бесы, дети. Однажды его наказали: на целое лето до заморозков посадили в погреб. Иван Северьяныч и там не унывал: «здесь и церковный звон слышно, и товарищи навещали». Избавили его от погреба потому, что в нем открылся дар пророчества. Отпустили его на богомолье в Соловки. Странник признается, что ожидает близкой смерти, потому как «дух» внушает ополчаться и идти на войну, а ему «за народ очень помереть хочется».

Закончив рассказ, Иван Северьяныч впадает в тихую сосредоточенность, вновь ощущая в себе «наитие таинственного вещательного духа, открывающегося лишь младенцам».

Мы плыли по Ладожскому озеру от острова Коневца к Валааму и на пути зашли по корабельной надобности в пристань к Кореле. Здесь многие из нас полюбопытствовали сойти на берег и съездили на бодрых чухонских лошадках в пустынный городок. Затем капитан изготовился продолжать путь, и мы снова отплыли. После посещения Корелы весьма естественно, что речь зашла об этом бедном, хотя и чрезвычайно старом русском поселке, грустнее которого трудно что-нибудь выдумать. На судне все разделяли это мнение, и один из пассажиров, человек, склонный к философским обобщениям и политической шутливости, заметил, что он никак не может понять: для чего это неудобных в Петербурге людей принято отправлять куда-нибудь в более или менее отдаленные места, отчего, конечно, происходит убыток казне на их провоз, тогда как тут же, вблизи столицы, есть на Ладожском берегу такое превосходное место, как Корела, где любое вольномыслие и свободомыслие не могут устоять перед апатиею населения и ужасною скукою гнетущей, скупой природы. — Я уверен, — сказал этот путник, — что в настоящем случае непременно виновата рутина или в крайнем случае, может быть, недостаток подлежащих сведений. Кто-то часто здесь путешествующий ответил на это, что будто и здесь разновременно живали какие-то изгнанники, но только все они недолго будто выдерживали. — Один молодец из семинаристов сюда за грубость в дьячки был прислан (этого рода ссылки я уже и понять не мог). Так, приехавши сюда, он долго храбрился и все надеялся какое-то судбище поднять; а потом как запил, так до того пил, что совсем с ума сошел и послал такую просьбу, чтобы его лучше как можно скорее велели «расстрелять или в солдаты отдать, а за неспособностью повесить». — Какая же на это последовала резолюция? — М... н... не знаю, право; только он все равно этой резолюции не дождался: самовольно повесился. — И прекрасно сделал, — откликнулся философ. — Прекрасно? — переспросил рассказчик, очевидно купец, и притом человек солидный и религиозный. — А что же? по крайней мере, умер, и концы в воду. — Как же концы в воду-с? А на том свете что ему будет? Самоубийцы, ведь они целый век будут мучиться. За них даже и молиться никто не может. Философ ядовито улыбнулся, но ничего не ответил, но зато и против него и против купца выступил новый оппонент, неожиданно вступившийся за дьячка, совершившего над собою смертную казнь без разрешения начальства. Это был новый пассажир, который ни для кого из нас не заметно присел с Коневца. Од до сих пор молчал, и на него никто не обращал никакого внимания, но теперь все на него оглянулись, и, вероятно, все подивились, как он мог до сих пор оставаться незамеченным. Это был человек огромного роста, с смуглым открытым лицом и густыми волнистыми волосами свинцового цвета: так странно отливала его проседь. Он был одет в послушничьем подряснике с широким монастырским ременным поясом и в высоком черном суконном колпачке. Послушник он был иди постриженный монах — этого отгадать было невозможно, потому что монахи ладожских островов не только в путешествиях, но и на самых островах не всегда надевают камилавки, а в сельской простоте ограничиваются колпачками. Этому новому нашему сопутнику, оказавшемуся впоследствии чрезвычайно интересным человеком, по виду можно было дать с небольшим лет за пятьдесят; но он был в полном смысле слова богатырь, и притом типический, простодушный, добрый русский богатырь, напоминающий дедушку Илью Муромца в прекрасной картине Верещагина и в поэме графа А. К. Толстого . Казалось, что ему бы не в ряске ходить, а сидеть бы ему на «чубаром» да ездить в лаптищах по лесу и лениво нюхать, как «смолой и земляникой пахнет темный бор». Но, при всем этом добром простодушии, не много надо было наблюдательности, чтобы видеть в нем человека много видевшего и, что называется, «бывалого». Он держался смело, самоуверенно, хотя и без неприятной развязности, и заговорил приятным басом с повадкою. — Это все ничего не значит, — начал он, лениво и мягко выпуская слово за словом из-под густых, вверх, по-гусарски, закрученных седых усов. — Я, что вы насчет того света для самоубийцев говорите, что они будто никогда не простятся, не приемлю. И что за них будто некому молиться — это тоже пустяки, потому что есть такой человек, который все их положение самым легким манером очень просто может поправить. Его спросили: кто же это такой человек, который ведает и исправляет дела самоубийц, после их смерти? — А вот кто-с, — отвечал богатырь-черноризец, — есть в московской епархии в одном селе попик — прегорчающий пьяница, которого чуть было не расстригли, — так он ими орудует. — Как же вам это известно? — А помилуйте-с, это не я один знаю, а все в московском округе про то знают, потому что это дело шло через самого высокопреосвященного митрополита Филарета. Вышла маленькая пауза, и кто-то сказал, что все это довольно сомнительно. Черноризец нимало не обиделся этим замечанием и отвечал: — Да-с, оно по первому взгляду так-с, сомнительно-с. И что тут удивительного, что оно нам сомнительным кажется, когда даже сами его высокопреосвященство долго этому не верили, а потом, получив верные тому доказательства, увидали, что нельзя этому не верить, и поверили? Пассажиры пристали к иноку с просьбою рассказать эту дивную историю, и он от этого не отказался и начал следующее: — Повествуют так, что пишет будто бы раз один благочинный высокопреосвященному владыке, что будто бы, говорит, так и так, этот попик ужасная пьяница, — пьет вино и в приходе не годится. И оно, это донесение, по одной сущности было справедливо. Владыко и велели прислать к ним этого попика в Москву. Посмотрели на него и видят, что действительно этот попик запивашка, и решили, что быть ему без места. Попик огорчился и даже перестал пить, и все убивается и оплакивает: «До чего, думает, я себя довел, и что мне теперь больше делать, как не руки на себя наложить? Это одно, говорит, мне только и осталося: тогда, по крайней мере, владыка сжалятся над моею несчастною семьею и дочери жениха дадут, чтобы он на мое место заступил семью мою питал». Вот и хорошо: так он порешил настоятельно себя кончить и день к тому определил, но только как был он человек доброй души, то подумал: «Хорошо же; умереть-то я, положим, умру, а ведь я не скотина: я не без души, — куда потом моя душа пойдет?» И стал он от этого часу еще больше скорбеть. Ну, хорошо: скорбит он и скорбит, а владыко решили, что быть ему за его пьянство без места, и легли однажды после трапезы на диванчик с книжкой отдохнуть и заснули. Ну, хорошо: заснули они или этак только воздремали, как вдруг видят, будто к ним в келию двери отворяются. Они и окликнули: «Кто там?» — потому что думали, будто служка им про кого-нибудь доложить пришел; ан, вместо служки, смотрят — входит старец, добрый-предобрый, и владыко его сейчас узнали, что это преподобный Сергий . Владыка и говорят: «Ты ли это, пресвятой отче Сергие?» А угодник отвечает: «Я, раб божий Филарет ». Владыко спрашивают: «Что же твоей чистоте угодно от моего недостоинства?» А святой Сергий отвечает: «Милости хощу». «Кому же повелишь явить ее?» А угодник и наименовал того попика, что за пьянство места лишен, и сам удалился; а владыко проснулись и думают: «К чему это причесть: простой это сон, или мечтание, или духоводительное видение?» И стали они размышлять и, как муж ума во всем свете именитого, находят, что это простой сон, потому что статочное ли дело, что святой Сергий, постник и доброго, строгого жития блюститель, ходатайствовал об иерее слабом, творящем житие с небрежением. Ну-с, хорошо: рассудили так его высокопреосвященство и оставили все это дело естественному оного течению, как было начато, а сами провели время, как им надлежало, и отошли опять в должный час ко сну. Но только что они снова опочили, как снова видение, и такое, что великий дух владыки еще в большее смятение повергло. Можете вообразить: грохот... такой страшный грохот, что ничем его невозможно выразить... Скачут... числа им нет, сколько рыцарей... несутся, все в зеленом убранстве, латы и перья, и кони что львы, вороные, а впереди их горделивый стратопедарх в таком же уборе, и куда помахнет темным знаменем, туда все и скачут, а на знамени змей. Владыка не знают, к чему этот поезд, а оный горделивец командует: «Терзайте, — говорит, — их: теперь нет их молитвенника», — и проскакал мимо; а за сим стратопедархом его воины, а за ними, как стая весенних гусей тощих, потянулись скучные тени, и всё кивают владыке грустно и жалостно, и всё сквозь плач тихо стонут: «Отпусти его! — он один за нас молится». Владыко как изволили встать, сейчас посылают за пьяным попиком и расспрашивают: как и за кого он молится? А поп по бедности духовной весь перед святителем растерялся и говорит: «Я, владыко, как положено совершаю». И насилу его высокопреосвященство добились, что он повинился: «Виноват, — говорит, — в одном, что сам, слабость душевную имея и от отчаяния думая, что лучше жизни себя лишить, я всегда на святой проскомидии за без покаяния скончавшихся и руки на ся наложивших молюсь...» Ну, тут владыка и поняли, что то за тени пред ним в сидении, как тощие гуси, плыли, и не восхотели радовать тех демонов, что впереди их спешили с губительством, и благословили попика: «Ступай — изволили сказать, — и к тому не согрешай, а за кого молился — молись», — и опять его на место отправили. Так вот он, этакий человек, всегда таковым людям, что жизни борения не переносят, может быть полезен, ибо он уже от дерзости своего призвания не отступит и все будет за них создателю докучать, и тот должен будет их простить. — Почему же «должен»? — А потому, что «толцытеся»; ведь это от него же самого повелено, так ведь уже это не переменится же-с. — А скажите, пожалуйста, кроме этого московского священника за самоубийц разве никто не молится? — А не знаю, право, как вам на это что доложить? Не следует, говорят, будто бы за них бога просить, потому что они самоуправцы, а впрочем, иные, сего не понимая, и о них молятся. На троицу, не то на духов день, однако, кажется даже всем позволено за них молиться. Тогда и молитвы такие особенные читаются. Чудесные молитвы, чувствительные; кажется, всегда бы их слушал. — А их нельзя разве читать в другие дни? — Не знаю-с. Об этом надо спросить у кого-нибудь из начитанных: те, думается, должны бы знать; да как мне это ни к чему, об этом говорить. — А в служении вы не замечали, чтобы эти молитвы когда-нибудь повторялись? — Нет-с, не замечал; да и вы, впрочем, на мои слова в этом не полагайтесь, потому что я ведь у службы редко, бываю. — Отчего же это? — Занятия мои мне не позволяют. — Вы иеромонах или иеродиакон? — Нет, я, еще просто в рясофоре . — Все же ведь уже это значит, вы инок? — Н...да-с; вообще это так почитают. — Почитать-то почитают, — отозвался на это купец, — но только из рясофора-то еще можно и в солдаты лоб забрить. Богатырь-черноризец нимало этим замечанием не обиделся, а только пораздумал немножко и отвечал: — Да, можно, и, говорят, бывали такие случаи; но только я уже стар: пятьдесят третий год живу, да и мне военная служба не в диковину. — Разве вы служили в военной службе? — Служил-с. — Что же, ты из ундеров, что ли? — снова спросил его купец. — Нет, не из ундеров. — Так кто же: солдат, или вахтер, или помазок — чей возок? — Нет, не угадали; но только я настоящий военный, при полковых делах был почти с самого детства. — Значит, кантонист ? — сердясь, добивался купец. — Опять же нет. — Так прах же тебя разберет, кто же ты такой? — Я конэсер. — Что-о-о тако-о-е? — Я конэсер-с, конэсер, или, как простонароднее выразить, я в лошадях знаток и при ремонтерах состоял для их руководствования. — Вот как! — Да-с, не одну тысячу коней отобрал и отъездил. Таких зверей отучал, каковые, например, бывают, что встает на дыбы да со всего духу навзничь бросается и сейчас седоку седельною лукою может грудь проломить, а со мной этого ни одна не могла. — Как же вы таких усмиряли? — Я... я очень просто, потому что я к этому от природы своей особенное дарование получил. Я как вскочу, сейчас, бывало, не дам лошади опомниться, левою рукою ее со всей силы за ухо да в сторону, а правою кулаком между ушей по башке, да зубами страшно на нее заскриплю, так у нее у иной даже инда мозг изо лба в ноздрях вместе с кровью покажется, — она и усмиреет. — Ну, а потом? — Потом сойдешь, огладишь, дашь ей в глаза себе налюбоваться, чтобы в памяти у нее хорошее воображение осталось, да потом сядешь опять и поедешь. — И лошадь после этого смирно идет? — Смирно пойдет, потому лошадь умна, она чувствует, какой человек с ней обращается и каких он насчет ее мыслей. Меня, например, лошадь в этом рассуждении всякая любила и чувствовала. В Москве, в манеже, один конь был, совсем у всех наездников от рук отбился и изучил, профан, такую манеру, чтобы за колени седока есть. Просто, как черт, схватит зубищами, так всю коленную чашку и вышелушит. От него много людей погибло. Тогда в Москву англичанин Рарей приезжал, — «бешеный усмиритель» он назывался, — так она, эта подлая лошадь, даже и его чуть не съела, а в позор она его все-таки привела; но он тем от нее только и уцелел, что, говорят, стальной наколенник имел, так что она его хотя и ела за ногу, но не могла прокусить и сбросила; а то бы ему смерть; а я ее направил как должно. — Расскажите, пожалуйста, как же вы это сделали? — С божиею помощию-с, потому что, повторяю вам, я к этому дар имею. Мистер Рарей этот, что называется «бешеный укротитель», и прочие, которые за этого коня брались, все искусство противу его злобности в поводах держали, чтобы не допустить ему ни на ту, ни на другую сторону башкой мотнуть; а я совсем противное тому средство изобрел; я, как только англичанин Рарей от этой лошади отказался, говорю: «Ничего, говорю, это самое пустое, потому что этот конь ничего больше, как бесом одержим. Англичанин этого не может постичь, а я постигну и помогу». Начальство согласилось. Тогда я говорю: «Выведите его за Дрогомиловскую заставу!» Вывели. Хорошо-с; свели мы его в поводьях в лощину к Филям, где летом господа на дачах живут. Я вижу: тут место просторное и удобное, и давай действовать. Сел на него, на этого людоеда, без рубахи, босой, в однех шароварах да в картузе, а по голому телу имел тесменный поясок от святого храброго князя Всеволода-Гавриила из Новгорода, которого я за молодечество его сильно уважал и в него верил; а на том пояске его надпись заткана: «Чести моей никому не отдам». В руках же у меня не было никакого особого инструмента, как опричь в одной — крепкая татарская нагайка с свинцовым головком, в конце так не более яко в два фунта, а в другой — простой муравный горшок с жидким тестом. Ну-с, уселся я, а четверо человек тому коню морду поводьями в разные стороны тащат, чтобы он на которого-нибудь из них зубом не кинулся. А он, бес, видя, что на него ополчаемся, и ржет, и визжит, и потеет, и весь от злости трусится, сожрать меня хочет. Я это вижу и велю конюхам: «Тащите, говорю, скорее с него, мерзавца, узду долой». Те ушам не верят, что я им такое даю приказание, и глаза выпучили. Я говорю: «Что же вы стоите! или не слышите? Что я вам приказываю — вы то сейчас исполнять должны!» А они отвечают: «Что ты, Иван Северьяныч (меня в миру Иван Северьяныч, господин Флягин, звали): как, говорят, это можно, что ты велишь узду снять?» Я на них сердиться начал, потому что наблюдаю и чувствую в ногах, как конь от ярости бесится, и его хорошенько подавил в коленях, а им кричу: «Снимай!» Они было еще слово; но тут уже и я совсем рассвирепел да как заскриплю зубами — они сейчас в одно мгновение узду сдернули, да сами, кто куда видит, бросились бежать, а я ему в ту же минуту сейчас первое, чего он не ожидал, трах горшок об лоб: горшок разбил, а тесто ему и потекло и в глаза и в ноздри. Он испужался, думает: «Что это такое?» А я скорее схватил с головы картуз в левую руку и прямо им коню еще больше на глаза теста натираю, а нагайкой его по боку щелк... Он ёк да вперед, а и его картузом по глазам тру, чтобы ему совсем зрение в глазах замутить, а нагайкой еще по другому боку... Да и пошел, да и пошел его парить. Не даю ему ни продохнуть, ни проглянуть, все ему своим картузом по морде тесто размазываю, слеплю, зубным скрежетом в трепет привожу, пугаю, а по бокам с обеих сторон нагайкой деру, чтобы понимал, что это не шутка... Он это понял и не стал на одном месте упорствовать, а ударился меня носить. Носил он меня, сердечный, носил, а я его порол да порол, так что чем он усерднее носится, тем и я для него еще ревностнее плетью стараюсь, и, наконец, оба мы от этой работы стали уставать: у меня плечо ломит и рука не поднимается, да и он, смотрю, уже перестал коситься и язык изо рта вон посунул. Ну, тут я вижу, что он пардону просит, поскорее с него сошел, протер ему глаза, взял за вихор и говорю: «Стой, собачье мясо, песья снедь!» да как дерну его книзу — он на колени передо мною и пал, и с той поры такой скромник сделался, что лучше требовать не надо: и садиться давался и ездил, но только скоро издох. — Издох однако? — Издох-с; гордая очень тварь был, поведением смирился, но характера своего, видно, не мог преодолеть. А господин Рарей меня тогда, об этом прослышав, к себе в службу приглашал. — Что же, вы служили у него? — Нет-с. — Отчего же? — Да как вам сказать! Первое дело, что я ведь был конэсер и больше к этой части привык — для выбора, а не для отъездки, а ему нужно было только для одного бешеного усмирительства, а второе, что это с его стороны, как я полагаю, была одна коварная хитрость. — Какая же? — Хотел у меня секрет взять. — А вы бы ему продали? — Да, я бы продал. — Так за чем же дело стало? — Так... он сам меня, должно быть, испугался. — Расскажите, сделайте милость, что это еще за история? — Никакой-с особенной истории не было, а только он говорит: «Открой мне, братец, твой секрет — я тебе большие деньги дамп к себе в конэсеры возьму». Но как я никогда не мог никого обманывать, то и отвечаю: «Какой же секрет? — это глупость». А он все с аглицкой, ученой точки берет, и не поверил, говорит: «Ну, если ты не хочешь так, в своем виде, открыть, то давай с тобою вместе ром пить». После этого мы пили вдвоем с ним очень много рому, до того, что он раскраснелся и говорит, как умел: «Ну, теперь, мол, открывай, что ты с конем делал?» А я отвечаю: «Вот что...» — да глянул на него как можно пострашнее и зубами заскрипел, а как горшка с тестом на ту пору при себе не имел, то взял да для примеру стаканом на него размахнул, а он вдруг, это видя, как нырнет — и спустился под стол, да потом как шаркнет к двери, да и был таков, и негде его стало и искать. Так с тех пор мы с ним уже и не видались. — Поэтому вы к нему и не поступили? — Поэтому-с. Да и как же поступить, когда он с тех пор даже встретить меня опасался? А я бы очень к нему тогда хотел, потому что он мне, пока мы с ним на роме на этом состязались, очень понравился, но, верно, своего пути не обежишь, и надо было другому призванию следовать. — А вы что же почитаете своим призванием? — А не знаю, право, как вам сказать... Я ведь много что происходил, мне довелось быть-с и на конях, и под конями, и в плену был, и воевал, и сам людей бил, и меня увечили, так что, может быть, не всякий бы вынес. — А когда же вы в монастырь пошли? — Это недавно-с, всего несколько лет после всей прошедшей моей жизни. — И тоже призвание к этому почувствовали? — М... н...н...не знаю, как это объяснить... впрочем, надо полагать, что имел-с. — Почему же вы это так... как будто не наверное говорите? — Да потому, что как же наверное сказать, когда я всей моей обширной протекшей жизненности даже обнять не могу? — Это отчего? — Оттого-с, что я многое даже не своею волею делал. — А чьею же? — По родительскому обещанию. — И что же такое с вами происходило по родительскому обещанию? — Всю жизнь свою я погибал, и никак не мог погибнуть. — Будто так? — Именно так-с. — Расскажите же нам, пожалуйста, вашу жизнь. — Отчего же, что вспомню, то, извольте, могу рассказать, но только я иначе не могу-с, как с самого первоначала. — Сделайте одолжение. Это тем интереснее будет. — Ну уж не знаю-с, будет ли это сколько-нибудь интересно, а извольте слушать.